Клянусь отомстить

Кровь отхлынула от головы Ангелины так резко, что у нее потемнело в глазах.

– Чего ты не знаешь? – спросила она, видя не собеседника, а лишь один только его силуэт.

– Я намеревался обменять голову Котова на три ночи с тобой, – произнес он. – Но, учитывая твои пожелания, это будет неравноценный обмен.

Ангелина сглотнула. Кровь вернулась обратно, обдав лицо внутренним жаром. «О господи, – подумала она. – Мы торгуемся о том, на какой срок я себя продаю. Мне должно быть стыдно и противно».

Но ей не было ни стыдно, ни противно.

– Сколько ты хочешь? – спросила она.

– Я закончу дело, и мы поедем с тобой отдыхать, – сказал Юрий. – Недельки на две. А до этого аванс. Небольшой. Согласна?

– Как ты собираешься достать Котова? – задала встречный вопрос Ангелина. – У него целая армия охранников, и он почти все время отсиживается на верхнем этаже «Олимпийской» высотки. У него там и офис, и квартира.

– Я сделаю так, что он выберется оттуда и приедет на место событий.

– Как?

Юрий пожал плечами:

– Создам проблемы. Это всегда срабатывает.

– Тогда на сегодня все? – спросила Ангелина с надеждой.

Она устала от общения с этим человеком. Не каждый день приходится стоять лицом к лицу с настоящим киллером, который намеревается трахнуть тебя после исполнения заказа.

– Нет, – безжалостно ответил Юрий. – Мне нужна вся информация, которой ты владеешь. И которую сумеешь раздобыть дополнительно.

– Разве это не входит в твои обязанности?

– Когда как. В данном случае – нет.

– Почему?

Он долго смотрел на нее своими ртутными глазами, а потом ответил:

– Потому что ты находишься в безвыходном положении.

Ангелина ответила ему таким же немигающим взглядом.

– С чего ты взял? – спросила она.

– У тебя глаза затравленной лисицы, – сказал Юрий. – К нам однажды в траншею забежала такая, по ней с той стороны из крупнокалиберного били, вот она и спряталась. А тут мы. И наверх уже не выпрыгнуть.

– И что с ней было потом?

– Мой друг ее зарезал ножом. Думал девушке своей шкурку отослать, но мех дрянной оказался. Линяла лиса.

– Поучительная история, – пробормотала Ангелина.

– Рад, что тебе понравилось, – сказал Юрий. – А теперь давай перейдем к твоим историям. Про дачную жизнь, которая, как я понимаю, не всем идет на пользу.

Тут он улыбнулся. Отчего его лицо не стало ни веселым, ни хотя бы просто добродушным. Увидев это, Ангелина окончательно поняла, что обратилась к нужному человеку.

Горек дым сигарет…

Похороны родителей прошли как во сне. Лишь возвратившись в опустевший дом со скромных поминок, Женька в полной мере прочувствовал, что папы и мамы у него больше нет.

Он остался один. Навсегда. Будут другие люди, другие отношения, наверное, семья тоже будет. Но родителей не вернуть. Можно сколько угодно мечтать о чудесах и верить, что они случаются, вот только главного чуда не будет. Смерть забирает любимых людей окончательно и бесповоротно. Точка.

Хуже всего было то, что родители запомнились Женьке не такими, какими были при жизни, а другими, до неузнаваемости изуродованными прикосновением смерти. Равнодушный человек приподнимает край покрывала, предлагает взглянуть, и ты видишь их лица, застывшие, чужие. Маски. Неудачные слепки. Никогда отец и мать не появлялись перед Женькой с такими лицами, никогда не думал он, что увидит на их телах эти безобразные неряшливые швы. Санитар перестарался, демонстрируя трупы. И теперь от этого зрелища не избавиться, оно впечаталось в память намертво.

В своих гробах мать и отец смотрелись немного лучше… Нет, не лучше… Милосерднее, что ли. Такими можно было их как-то принять. Уже без синюшной одутловатости, потрясшей Женьку в морге. Одетыми, с чинно сложенными на груди руками. Но все равно это были не они. Тех, прежних, Женька оставил на даче одних, укатив в город, чтобы всласть потрахаться с Ленкой. И когда они сидели в кафе, родителей, возможно, уже убивали. А когда он потягивал на диване сладкое пойло из бутылочек, они были мертвы.

Женька предполагал, что если провести экспертизу по всем правилам, то выяснится, что в крови отца и матери содержались не какие-то там несчастные промилле алкоголя, а сильнодействующее снотворное. Их усыпили, прежде чем устроить им газовую камеру в закрытой комнате с камином. Или же банально оглушили.

Но свои догадки Женька держал при себе. Он решил так еще в ночь смерти родителей и не собирался отступать от задуманного. Он знал, кто убил его родителей, или, как минимум, был причастен к этому. И собирался лично отомстить убийцам. Не знал только, как приступить к исполнению приговора. В состоянии ступора он не мог заставить себя встать и начать собирать вещи для переезда на дачу. Сидел дома и часами слушал одну и ту же песню, скачанную из интернета.

Пел парень лет тридцати пяти, длинноволосый, с красивым, но каким-то уж слишком отрешенным лицом, каких не бывает у тех, кому суждено дожить до старости. Песня ложилась на Женькину душу, как будто была сочинена по его заказу. Там был другой сюжет, но смысл и эмоции – те же самые.