Клянусь отомстить

«Отелло ревнивый», — подумала она, улыбаясь, и закрыла глаза.

Коварство против коварства

С утра Мамая так распирало от злости, что у него был перекошен не только поврежденный глаз, но и все лицо.

— Вставай, — рявкнул он, входя в спальню Летягина.

Накануне они вселились в уже выкупленный дом недалеко от сторожки. Горелый выполнял при них роль денщика, а проще говоря, шестерки. Поужинали плотно, со спиртным. Летягин, памятуя котовское угощение, хотел воздержаться, но поддался на уговоры Мамая. В общем, легли поздно, и сон получился не то чтобы здоровый.

— Что случилось? — пробормотал Летягин, силясь понять, где он находится.

Сделать одним глазом это не получалось, а во второй прицельно бил солнечный луч.

— Балабанов пришили, — сказал Мамай, выдергивая стул на середину комнаты и садясь на него верхом. — Хату они спалили, но и сами далеко не ушли. Одному шею свернули, второго расстреляли чуть ли не в упор. Такая вот картина маслом.

— А документы? — сипло спросил Летягин и сел, чтобы спрятать лицо от солнца.

— Не было при них документов. — Мамай вскочил и отфутболил стул с такой силой, что тот ударился в стену и треснул. — Теперь у меня два жмура, двое в бегах и еще один в больничке. И что я Котову рассказывать буду?

— Мы же договорились…

— Не знаю, не знаю. Что-то у меня после твоего появления сплошная невезуха. Что делать, а? Что делать?

Мамай опять подцепил стул ногой. Летягин едва успел пригнуться, оберегая голову.

— Совсем рехнулся? — заорал он, спрыгивая на пол. — Если нервы не в порядке, то лечись вместе с Самохой своим. Я сейчас Петровичу отзвонюсь, а потом сам с ним разбирайся.

— Погодь, погодь. — Мамай схватил Летягина за руку, тон его стал заискивающим. — Это я с психу. Балабанов жалко. Правильные пацаны были.

— Вот так Котову и скажи, — предложил Летягин.

— Охренел? Он же меня с дерьмом смешает.

— И про Шмата с Бутузом расскажи. И про Самоху.

Мамай взял другой стул, опять сел, на этот раз лицом к окну, спиной к собеседнику.

— Я думал, ты разрулить поможешь, а ты мне головой в петлю предлагаешь.

— Разрулим, Мамай, разрулим, — пообещал Летягин. — Нам мертвых Балабановых сам бог послал.

— Это как?

— Сегодня мы сделаем то, что собирались. У тебя шестеро бойцов осталось?

— Не въеду с ходу, — пожаловался Мамай и принялся загибать пальцы. — Гюнтер, Комок, Шалый. Еще Рудый и Зарик.

— Плюс Горелый, — напомнил Летягин.

Горелый плотнее прижался к наружной стене возле окна, оставшегося приоткрытым на ночь. Он уже минуты три жадно ловил каждое слово, доносящееся до него из комнаты. Ему с самого начала не понравился этот Летяга и то, как этот барыга без конца о чем-то трет с Мамаем. Один сукой по жизни оказался, а второй ссучился только теперь, но это сути не меняло.

Горелому нравилось в группировке. Он не без оснований полагал, что любые перемены пойдут всем не на пользу. Уж ему лично — точняк. Котов держал город, держал бизнес, держал братву. Твердой рукой, как положено. А Летяга с Мамаем какие-то мутки против папы затевали. Известно, чем такие дела заканчиваются. Если, не приведи господь, Котова не станет, то начнется свирепый передел. Мусора и свои же как шакалы набросятся. Все растащат по кусочкам, ничего не останется. И что станет с Горелым тогда?

От этих мыслей начала раскалываться голова, как в детстве, после памятной забавы с петардами. Неизвестность пугала его сильнее смерти. Там, как в темном лесу, подстерегала сотня опасностей. Горелому хотелось спокойствия и уверенности в завтрашнем дне. Ведь больше у него ничего не было.

Мамай же деловито рассуждал, куда поставить Горелого со стволом, чтобы организовать нападение на команду Котова. Лично его бросали под танк, оставляя на площадке, где все равно чья пуля свалит. Остальным пацанам хотя бы укрытие полагалось. Что касается Мамая и Летяги, то они собирались в броники обрядиться. Ни один, ни другой не подумали о бронежилете для Горелого. Его дело впустить машины и ворота запереть. А потом подохнуть, как собаке?

— Грамотно огневые точки расставил, — одобрил Мамай, выслушав Летягина.

— Меня папа часто на «стрелки» брал, — похвастался тот. — Исход всегда один. Кто первый начинает, тот и выигрывает. Стоит главного и парочку бодигардов завалить, как остальные оружие бросают. Помирать за просто так никому не охота.

— Я бы и за сто лимонов не согласился, — хмыкнул Мамай. — Жмурам бабки ни к чему. Кстати, пока есть время, давай еще раз обсудим, что кому отойдет. Чтобы потом без неожиданностей.

— Нет, Мамай, — проникновенно произнес Летягин. — Сейчас мы только в общих чертах договариваться можем, потому что вся кухня нам неизвестна. Просто действуем по плану, а дальше разберемся. Сейчас буду Котову звонить. Скажу, что ты тут все развалил, что бригада твоя баб насилует и прочим беспределом занимается. Он примчится, я его знаю. Только нужно все как можно быстрее провернуть, а то он на ночь глядя в такую глушь не поедет.

Оттолкнувшись спиной от стены, Горелый быстро пошел прочь. На улице его перехватил Гюнтер с банкой «Ред Булла» в мускулистой руке.