Звук, с которым кто-то прочистил горло, вернул меня к реальности. Я поднял глаза и увидел Франко, моего самого доверенного человека, стоящего в дверях моего офиса.
— Сэр, она отказалась есть, — пробормотал он.
Я тяжело вздохнул. Не прошло и дня, а она уже объявила голодовку. Как типично.
— Она вообще покинула свое место? — спросил я.
— Нет, сэр.
Я кивнул, прежде чем встал со стула и вышел из кабинета, направляясь наверх.
Я прошел в комнату для гостей, одетый в черную футболку и серые брюки, поскольку был на своей вилле. Я ворвался в комнату, застав ее возящейся с балконной дверью.
Как я видел, кто-то хитрил. Что ж, ей не повезло, в конце концов, она поняла бы, что дверь не отрылась бы без моего пальца или голоса. Даже если ей удалось бы открыть ее, то не смогла бы выбраться, потому что, если она прыгнула бы с балкона, смерть наверняка бы встретила ее мгновенно. Буквально.
При звуке открывающейся двери она вскрикнула от удивления, когда ее глаза встретились с моими.
Огонь и ярость были видны в ее прекрасных глазах.
Мой ангел была взбешена, и она выглядела такой милой.
Я подошел к ней и посмотрел на нее, отметив, что она все еще выглядела такой невинной, даже с этим огнем, пылающим в ее глазах. Ее укороченная майка демонстрировала пупок, ее изгибы ничего не скрывали под джинсами, плотно облегающими ее бедра и задницу. Ее волосы были единственным отличием в ней, хотя длинная стрижка "пикси" делала ее еще более сексуальной.
Но для меня это не имело значения. Она не что иное, как мой билет к получению большей власти.
— Так это и есть твой план? Оставаться в этой комнате, не есть ни крошки и не пить ни капли воды. Даже не принимать душ и не менять одежду. Это твой окончательный план побега?
Я стоял рядом с ней, наблюдая, как она скрестила руки на груди, что дало мне возможность увидеть небольшую вершину ее декольте.
Я уже чувствовал, как она продумывала каждый аспект побега из этого места. В ее голове проносились всевозможные идеи.
— Похоже, ты просто мучаешь себя. Попробуй какую-нибудь новую тактику, все это стало похоже на 90-е.
Как будто она обиделась, ее глаза сузились, а руки крепко сжались.
— Мудак.
Прозвище было таким жалким, что я не смог сдержать смех.
— Меня называли и похуже.
Я подошел к ней ближе с забавной улыбкой на лице. У нее дерзкий рот, которому я мог бы найти лучшее применение.
Она всегда была умницей. У нее всегда был готов ответ.