Клятва

Мутанты и эпидемии выкосили слишком много бойцов, а припасов совсем не хватало. Оставалось только смириться с таким естественным положением дел.

— Ублюдок! Тварь!

Егерь проходил мимо гражданских палаток, откуда виднелись яркие огоньки. Там всегда было шумно и неуютно: эти огромные железные коробки содержали в себе слишком много людей.

Из-за больших ржавых ворот выбежала женщина, чье лицо время не пощадило — глубокие морщины проступали на старом и сухом лице. Она бежала к Егерю, выкрикивая всякие ругательства. Одета она была тоже бедно: старая, облезлая серая кофта, чёрные штаны, почти из одних заплаток. Седые волосы были небрежно убраны в пучок. Женщина яростно била своими маленькими руками по массивному телу перевозчика. Егерю не было больно, но он всё же остановил женщину, схватив ту за руки.

— Я тебя ненавижу, мразь! Где теперь мой сын?! Где мой Ваня? Отвечай! — ревела мать, плача горькими слезами.

— В могиле, — холодно ответил Егерь. — Женщина дрожала, томно стоная от боли, жгущей сердце.

— Это ты! Ты виноват! — она еще пыталась вырваться из железной хватки кавказца. — Как ты посмел?! Тварь!

Онк несколько раз, насколько сильно могла, ударила ему по лицу.

— Я ничего не мог сделать. Ничего.

Эти леденящие душу слова будто вырвали матери сердце — она упала и, обняв колени, заревела. Вскоре подбежал охранник и увел убитую горем женщину. Перевозчик так и остался стоять посреди иссеченного тротуара, всматриваясь в серый асфальт.

«Почему я согласился? — думал он. — Какого хрена туда полез?»

В голове роились больные мысли самобичевания. Боль утраты вновь ударила по окаменелому сердцу Егеря. Столько загубленных жизней нависли тяжелым грузом над его плечами.

— Как я все это ненавижу… — кавказец заговорил вслух. — Как же я себя ненавижу. Столько народу убил. Столько крови на мне…

Он медленно шаркал по земле, почти не смотря вперед.

Как тут не закурить? В такие тяжелые моменты, перевозчик вспоминал о родном доме — месте, которое, наверно, больше никогда не увидит. Он шел почти шатаясь, со стороны могло показаться будто он вусмерть пьян — руки тряслись, а на лице проступил холодный пот, будто все это — очередной кошмар.

Эта мать потеряла своего, возможно, единственного сына. Своего родного сына. А что было у Егеря?

Вдруг кавказец обнаружил, что стоит за воротами КПП. Он посмотрел на густой и черный лес, за коим таилась деревня мертвецов. Теперь он уже вовсе не мог избавиться от навязчивых, проедающих подкорку мыслей. Ему на секунду показалось, что к затуманенным глазам подступят слезы, но кавказец давно разучился плакать: он чувствовал только выворачивающую до омерзения обиду и ненависть. Он и не заметил, как оказался на том же перепутье, куда совсем недавно подходила группа будущих «двухсотых».

Снова расслабляющим импульсом ударил никотин и на секунду разжал стальные оковы, что пытали сознание. Кавказец бросал взгляд то на чистое звёздное небо, то на чёрную чащу леса.

— Хватит на сегодня приключений, — Егерь выбросил дымящийся окурок.

Вдруг, посреди малеванной тьмы, он разглядел черный, сгорбленно крадущийся силуэт, который чем-то противно гремел.

— Эй, кто там? — перевозчик молниеносно поднял удачно прихваченный АКС74У, взяв тень противника на мушку.

В ответ — тишина. Незнакомец томно волочил свои скрюченные ноги по сухой земле, при этом что-то невнятно бормоча. Лицо до сих пор скрывала мгла.

— Кто такой? — уже значительно громче переспросил Егерь.

И снова — невнятное бормотание. А фигура только близилась.

— Бог с тобой, — буркнул перевозчик, прежде чем выстрелы, разрывающие могильную тишину леса пробили чужаку ноги, отчего тот, в нелепом танце завалился на спину.

— Кьахх… — незнакомец в конвульсиях пытался выползти из-под мглистого одеяла. — Ееге… Ба…

— Твою ж мать, что за срань? — кавказец не решался подойти ближе, всматриваясь в темноту. К счастью, порыв ветра колыхнул сухие ветки деревьев, вернув времени свой черед.

Незнакомец стал противно извиваться и издавать тошнотворные звуки. Через несколько секунд он вновь поднялся. Из-под пелены тьмы вынырнула отвратительная тварь, что раньше была человеком: Егеря удивил хмурый, знакомый взгляд… На месте, которое раньше называлось лицом, взбухли и лопнули несколько гнойников, вязкой жидкой расстекшиеся по отвартительно смердящему помоями лицу. Широкий нос словно разрубили пополам, а уродливые и острые зубы вскрыли губы, выбравшись наружу. Лицо, помимо ран и гнойников усеяли серые ворсинки, напоминающие шерсть, а само существо, когда-то бывшее человеком, сгорбилось и напоминало уродливого карлика. Вместо волос, голову покрыла… Пепельная, волчья шерсть: она же проступила через дыры на одежде. На руках, пробив перчатки вылезли острые, большие и кривые когти. Тварь отвратительно кряхтела, пытаясь набрать побольше воздуха. Она причудливо принюхивалась и граничила между подобием человека и животным.

— Чеснок?

Глава XVIII. Ветер

1

Егерь удивился: да, он давно уже знаком с такими тварями как лешие, но никогда не думал, что в такую мразь может обратиться мертвый.