Клятва

Я теперь, чтобы Клава уснула скорей,
Шум лесной положил бы под голову ей
Пышный, мягкий, стоявший
В раздумье моем.
Как она хорошо бы
Уснула на нем!
А проснувшейся утром,
Я бы Клаве принес
В первоцветном сиянье
Кукушкиных слез,
Первый луч, ветер с юга,
Воды ключевой.

Клава!
Не принести ничего!

1935

«Не обидишься, а?..»

Не обидишься, а?
Я товарищам все рассказал.
Слишком часто меня к тому месту звало,
Слишком много запомнил,
Одному все иметь тяжело,
И товарищам я рассказал:
За Казанью в июне
Среди ночи
                      такой
От сосны,
                  от пчелиной земли,
                                                    от густой
Нестерпимой ромашки
Тревожный настой —
Утомленный, усталый,
Хоть падай, хоть стой!
А какая-то птица хочет землю в куски
                                                                     разорвать,
От любви и восторга и воздуха нет ей.
— Как же тут устоять, — я сказал им, —
                              хотя бы и тридцатилетней? —
И друзья подтвердили, что верно, не устоять.

1935

«Мне ничего не надо от тебя…»

Мне ничего не надо от тебя,
Но чтоб вот это знала ты, хочу я,
Как я, по юности своей кочуя,
Других встречая и других любя,
Другим давая искренний обет,
То весело, то грустно и угрюмо,
Наедине все думал о тебе —
С какою нежностью, как долго думал!

1935

ПИСЬМО К ТЕБЕ

Все, что я ждал, — теперь имею.
Я счастлив в этой стороне.
Луга качаются, синеют —
В цветах, в жуках и в тишине.

Дожди грибные — как тростинки,
Над ними радуга плывет.
Броди и пой, лови дождинки.
Чего ж еще недостает?

А ночи! Эхом отдается
В ночи стук сердца моего.
Далекий голос, тонок, гнется,
Я долго слушаю его.

Гармонь грозит, напоминает,
Зовет, прощает, обещает,
Отчается и заревет.
Чего ж еще недостает?

Я ничего теперь не знаю —
Ты будешь ли когда со мной?
Но я все так же обращаюсь
К тебе одной, к тебе одной.

Увижу ль я тебя?..
                                Светает.
На землю яблоко слетает,
И кочет в третий раз поет.
Тебя мне здесь недостает.

Май, 1935

ЛЕТНИЕ ВИДЕНИЯ

1

Я готовился, я знал: на лето
Ты уедешь, так что про себя
Я помалкиваю. Но об этом
Пароходы по ночам трубят.

Как уйдут последние трамваи,
Смолкнет ночь, и волжские гудки
Над притихшим городом всплывают,
Полные желаний и тоски.

А к рассвету уже воют, воют.
Им мерещится все дальний путь.
Их зовет и манит за тобою.
Помоги же ты им как-нибудь!

2