Клятва

Я подумала о словах матери, о ее просьбе любой ценой позаботиться об Анджелине.

Не обращая внимания на инстинкт самосохранения, я сделала еще один шаг вперед.

— Пустите хотя бы ее, — умоляла я, пытаясь оторвать от себя Анджелину. Она сопротивлялась, но я была сильнее и отцепила от себя ее пальцы. — Она маленькая и не займет много места.

Оказавшись на полу, Анджелина задохнулась от возмущения. Сердце мое разрывалось, но я не могла позволить ей это увидеть. Я обязана быть сильной.

Рыжий охранник с винтовкой сделал внезапное движение, и я потрясенно замерла. С невероятной прытью он приложил винтовку к плечу и направил на нас ствол. У меня не было времени пригнуться. Я успела только схватить Анджелину и притянуть ее к себе.

Сидни едва слышно вскрикнула, напомнив о том, что она все еще с нами.

Не мигая, я смотрела на оружие; в груди все сжалось, и я подняла руку.

— И… извините. — Мой голос дрожал, как и рука. — Мы не хотим неприятностей.

Позади я услышала шаги Макса, но не обернулась, даже почувствовав на плече его ладонь. Все свое внимание я сосредоточила на винтовке, сделав один осторожный шаг назад, затем другой, и двигая за собой Анджелину.

Однако первый охранник поразил меня еще больше: сперва на его лице мелькнула тревога, вслед за чем он сделал движение куда более стремительное, чем рыжий. Вытянув руку, он ухватил ствол винтовки и резко вывернул его, одним быстрым приемом обезоружив часового. Рыжий, который еще секунду назад целился мне в сердце, был потрясен этим внезапным поворотом событий не меньше, чем я.

Он раскрыл рот, чтобы возразить, но первый охранник осадил его уничтожающим взглядом, ясно дав понять, кто здесь главный.

Затем он подошел к двери, открыл ее и отступил в сторону, показывая, что мы можем войти. Все.

Я повернулась, чтобы посмотреть на Макса — понял ли он, что сейчас произошло? — но тот уже подталкивал Сидни внутрь, и я не увидела его лица.

Схватив Анджелину, я последовала за ними, настороженно глядя на охранников.

А потом двери за нами закрылись.

Первое, что я осознала, была темнота. Она не казалась абсолютной: местами ее разгоняли мерцающие лампы и тусклый свет ручных фонарей. Но этого не хватало, чтобы понять, куда ставить ногу.

Вновь я была благодарна Максу за его фонарик — так мы могли идти по переполненной платформе в поисках места, где можно отдохнуть.

Второе, на что я обратила внимание, — люди. Они сидели повсюду, тесно прижатые друг к другу.

Здесь, под улицами, вдали от сирен, было гораздо тише. Но каждый сантиметр пространства, каждую его щель, наполняло тихое отчаяние, делавшее воздух густым, из-за чего мне было трудно дышать. Повсюду витал запах беспокойства.

Мы осторожно переступали через бесчисленные ноги, выискивая слабым лучом фонаря место, где можно присесть. Окончательно обессилев, я опустила Анджелину и сжала ее пальцы, давая понять, что не отпущу ее и не потеряю. Прижав ее спиной к себе, я положила руку ей на плечо и подтолкнула вперед.

Когда стало ясно, что места на платформе не найти, Макс направил луч вниз, на промасленные, покрытые грязью рельсы. Свет выхватил из темноты повернувшиеся к нам лица, и Макс быстро обвел их фонариком, ища свободное пространство.

— Вон там, — сказал он, указывая лучом немного дальше. Однако пустоты там не было, лишь небольшой зазор в массе людей, сидевших на гравийной куче в дальнем конце заброшенного пути.

Я согласилась: это было лучше, чем ничего. Несмотря на тесноту, мы сможем оставаться вместе.

Макс спрыгнул с платформы; под его ботинками хрустели камни, пока он не нашел небольшое пространство, куда мы могли бы спуститься. Он протянул Сидни руку, и я ощутила неприятный укол ревности, вновь увидев их прикосновение.

Но у меня не было времени на раздумья, поскольку следом он протянул руку Анджелине. На этот раз она подошла к нему без колебаний, удивив меня своей готовностью довериться так легко и быстро. Обычно она вела себя закрыто, внимательно выбирая тех, перед кем могла снять свою защиту. Но инстинкт никогда ее не подводил.

Несмотря на темноту, я заметила на губах Анджелины намек на улыбку, когда Макс мягко поставил ее на землю. В ожидании меня она взяла Сидни за руку.

Если б я не боялась на кого-нибудь наступить, то не стала бы дожидаться, пока Макс мне поможет, и спрыгнула бы сама. Но я не видела, куда прыгать, а потому была вынуждена взять его за руку.

Он стянул меня с платформы, и я оказалась прямо у него в руках, скользнув по нему всем телом. Когда он неторопливо опускал меня на землю — гораздо медленнее, чем полагалось в подобных случаях, — я почувствовала всю его силу, его жар, руки, лежавшие на моих бедрах. Во мне вспыхнул огонь, быстро распространившись до макушки и кончиков пальцев, однако я сказала себе, что это неважно. Все это не было настоящим.

Мои руки лежали на его плечах, большие пальцы двигались вдоль шеи, и даже этот простой жест, это касание кожи, заставило меня покраснеть. Меня охватила дрожь желания.