Клятва, которую мы даем

— Есть что-то кроме текилы?

Брайар, впервые с тех пор как она появилась, улыбается.

— Слава богу, — она выдыхает и машет рукой Тинкс. — Я устала напиваться водкой с этими сучками.

* * *

Сэйдж была права. Одной рюмкой дело не ограничилось.

Когда по моим венам течет Молли⁹, а алкоголь проникает в организм, все вокруг приобретает яркие краски. Клуб — это калейдоскоп, ослепляющий мои глаза дымкой блаженства.

Ничто плохое не может коснуться меня здесь.

Неоновые огни пульсируют над полупрозрачным танцполом под моими ногами в такт музыке. Ди-джей миксует одну песню с другой, соединяя их воедино. Из колонок звучит новая песня, и клубничная голова справа от меня визжит, перекрикивая окружающий шум.

Ее тонкие, теплые руки хватают меня за плечи, раскачивая взад-вперед. Сияние огней на ее потной коже заставляет меня улыбнуться еще до того, как она заговорит.

— Мне нравится эта гребаная песня!

Моя голова откидывается назад от смеха. В этой толпе я лишь маленькая частичка огромного мира. Повсюду тела, блуждающие руки, покачивающиеся бедра. Сердце колотится в груди, голова плывет.

Я осматриваю небольшой круг девушек вокруг себя, когда Сэйдж отпускает мое тело. Руки Лиры и Брайар переплетены, они держатся друг за друга, танцуя синхронно. Их спины прижаты друг к другу, в волосах — вихрь светлых и черных прядей.

Светская беседа, которую мы вели раньше, сократилась до заказа напитков и криков о любимых песнях. Может быть, мы поговорили? А может, и нет? Я знала только, что никогда не была так счастлива просто существовать рядом с группой людей, которые не жаждали узнать, что со мной случилось. Никаких кровососущих пиявок, ищущих эксклюзива и подбирающихся ко мне только для того, чтобы получить свои тридцать минут славы.

Мы все здесь, чтобы повеселиться.

Они — потому что только что воссоединились, по словам Сэйдж, а я — чтобы сбежать. Мы сошлись в идеальном молчаливом столкновении.

Гармония в стиле EDM¹⁰, кажется, физически одушевлена. Потоки света, льющиеся из динамиков, целенаправленно скользят по мне, потрескивающие волны музыки обвиваются вокруг моей талии, побуждая мое тело танцевать.

Что бы подумала элита Пондероза Спрингс, если бы увидела меня сейчас?

Я поднимаю руки над головой, слегка сгибая их, и, покачиваясь, закрываю глаза, заразительный ритм завораживает меня. Он начинается постепенно, окружающие звуки создают напряжение в атмосфере. Ритм нарастает, медленно поднимаясь и заставляя вас чувствовать каждый такт на вершине американских горок.

Когда ритм достигает пика, все смолкает, я открываю глаза как раз в тот момент, когда снова раздается музыка, клуб движется как в замедленной съемке. Девушки вокруг меня начинают слегка подпрыгивать в такт, присоединяясь к остальным телам на танцполе.

Ослепительные улыбки, дикие волосы, стойкий запах травки.

Это эйфория.

Чисто человеческая индульгенция¹¹.

Но ничто хорошее не может длиться вечно.

В мире не так много наркотиков и алкоголя, чтобы отрицать этот факт.

Периферийным зрением я вижу это.

Сэйдж перестает прыгать, правая рука поднята прямо над головой, она медленно двигает бедрами в такт музыки. Напиток в ее руке плещется в стакане, переливаясь через край на танцпол.

Это не привлекло бы моего внимания, если бы не парень, незаметно проскользнувший за ее спиной. Я не успеваю среагировать, как он поднимает руку, что-то роняет в содержимое ее бокала и пытается проскользнуть мимо, как будто ничего не произошло.

Внезапно я оказываюсь не в «Вербене», утопая в блаженстве.

Мне восемнадцать, я иду домой с вечеринки в колледже и не помню, чтобы пила настолько, чтобы спотыкаться. Мое тело не похоже на мое собственное, оно реагирует нерастраченной яростью, о которой я и не подозревала.

— Эй, придурок! — кричу я, яростно впиваясь темными ногтями в ткань его рубашки и дергая его за предплечье. — Ты просто так ходишь и подсыпаешь всякую дрянь девушкам в напитки, ты, кусок дерьма?

Вибрация в клубе меняется в одно мгновение, враждебная энергия и напряжение настолько сильны, что я едва могу дышать.

— Что?

Может, это Брайар говорит или Лира. Я не могу расслышать наверняка за непрекращающейся музыкой.

Парень поворачивается, сальные светлые волосы падают ему на лицо, брови нахмурены от гнева, когда он вырывает свою руку из моей хватки.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — шипит он.

Я прикусываю язык так, что начинает идти кровь, тянусь так, чтобы взять напиток Сэйдж из ее руки.

Там, на самом верху ее напитка, плавает нерастворенная таблетка. Моя рука дрожит, когда я выплескиваю жидкость из стакана ему в лицо. Алкоголь стекает по нему.

— Какого черта! — он проводит рукой по лицу, вытирая его со злостью. — Ты получишь за это, тупая гребанная сука…

Я никогда раньше не была такой агрессивной, никогда не была из тех девушек, которые сначала набрасываются, а потом задают вопросы. Но сегодня, видимо, вечер, когда все впервые.

Мой кулак врезается ему в нос, едва я чувствую отдачу в руке. Кровь хлещет из его носа, просачиваясь, как водопад, на чистый пол под нами. Люди вокруг замечают враждебность, что приводит к хаосу.