Клятва Люка Болдуина

Генри, промокая загорелый лоб большим белоснежным платком. Он улыбнулся, увидев Люка со щёткой в руках и кучу собачьей шерсти.

– Как вам теперь нравится Дэн, дядя Генри? – нетерпеливо спросил Люк.

– Ты, я вижу, был занят, а, Люк? Что же ты намерен делать с этой шерстью? Набить ею матрас? – спросил он.

– Посмотрите, какой у Дэна бодрый вид. Как у молодой собаки… почти, правда, дядя Генри? – подсказывал ему Люк. – Теперь он так и будет выглядеть. И он себя чувствует молодым, дядя Генри.

– Да, теперь, когда он вычесан, у него меньше шансов подхватить экзему, – согласился дядя Генри. – Но один глаз у него по-прежнему не видит, и он волочит заднюю ногу.

Сложив руки на груди, дядя Генри стоял над Люком и

Дэном и с усмешкой их разглядывал. Он решил воспользоваться случаем, что было вполне естественно для него, и прочитать небольшую мораль, которая могла оказаться весьма полезной для мальчика.

– Да, – начал он, посмеиваясь, – человек невнимательный, который судит о людях и собаках только по их наружности, может обмануться тем лоском, который ты навёл, Люк, и который рассчитан на внешний эффект. Человек и его работа при беглом взгляде могут иметь вполне пристойный вид, но если посмотреть внимательно – если знаешь, на что смотреть, разумеется, – то картина может оказаться весьма непривлекательной. Вот, например, Дэн, если не принимать во внимание, как ты его расчесал…

Поди сюда, Дэн. Загляни ему в пасть, Люк. Посмотри на его зубы. Посмотри на его глаза. Понятно, о чём я говорю?

Сразу видно, что Дэн – уже отжившая свой век, старая собака. Твоим лоском никого не обманешь. Всегда старайся видеть вещи такими, какие они есть, мой мальчик. Даже наедине с самим собой смотри в лицо фактам, если хочешь преуспеть в жизни.

Он говорил с улыбкой, но вполне серьёзным тоном и, широко расставив ноги, стоял над ними в ожидании вопросов. Люк потрясённо молчал. И Дэн не махал хвостом.

Дядя Генри мог кого угодно привести в отчаяние.

– Пойдём умываться, Люк, – весело позвал он. – И сядем ужинать.

– Его не переубедишь, Дэн, – прошептал Люк, – нет.

Но если он не видит, как ты выглядишь, значит, это у него глаз не видит, а не у тебя.

7. ПО-ДРУГОМУ УМНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Они сели за стол. Окна, забранные сетками, были распахнуты настежь, и с озера тянуло прохладой. В это время года, в конце мая, с заходом солнца становилось свежо, но дядя Генри утверждал, что в доме душно. Жаловаться на сквозняк было бесполезно. Тётя Элен была убеждена, что от сквозняка и холода простудиться нельзя. Простуду вызывают только микробы. Подобная убеждённость обескураживала Люка, который не мог с ней смириться. Как непохоже здесь на его родной дом! Ножи, вилки и ложки лежали на столе вовсе не так, как их клала миссис Джексон. На стол ставили целые миски с едой. И пахло в доме по-другому: чем-то свежим, чистым, но это был чужой запах, иначе он перестал бы его замечать.

– О чём ты задумался, мой мальчик? – вдруг спросил дядя Генри.

– И правда, о чём, Люк? – подхватила тётя Элен.

– Да так, ни о чём.

– Но ты витал где-то в облаках.

– Я думал про мистера Кемпа. Странный он человек, правда?

– А что в нём странного, Люк?

– Не знаю. Просто странный, другой какой-то.

– Может, он и странный, Люк, – сказал дядя Генри, –

но это не мешает ему быть большим хитрецом. Я в некотором отношении очень уважаю мистера Кемпа. Запомни, Люк, я отнюдь не во всём с ним согласен, но он добрый сосед и образованный человек. Я очень уважаю мистера

Кемпа.

– Он не такой фермер, как другие в округе?

– Нет, он такой же фермер и держит коров. Послушай, Люк, объясни мне, почему он кажется тебе странным. –

Обратившись к жене, он добавил: – Ребёнок часто способен заглянуть человеку в самую душу. Меня интересует, что Люк видит в мистере Кемпе. Может, наш мальчик в самом деле отличается проницательностью.

– Да нет, я ни о чём серьёзном не думаю, дядя Генри, –

запротестовал Люк.

– Знаю, знаю. Так каким же тебе показался мистер

Кемп? Что особенного ты в нём приметил?

– Ну, во-первых, по-моему, он человек неторопливый.

Я заметил, что он никуда не спешит.

– Верно. Продолжай, Люк.

– У него такой вид, будто он бездельник и потому его ничего не волнует. Он когда-нибудь волнуется, дядя Генри?

– Пожалуй, если как следует подумать, нет, Люк.

– Но я не хочу сказать, что он бездельник, дядя Генри.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Нет, бездельником его не назовёшь.

– У него такой вид, будто он… будто он улыбается про себя.

– Философ, – подсказала тётя Элен.

– Правда, тётя Элен? А что такое «философ»?

– Мистер Кемп – славный старичок, Люк. По-моему, вот это и есть философ: славный старик.

– Не перебивай Люка, Элен.

– А я ему не мешаю, Генри.

– Мне он понравился. Понравился, и всё, – упрямо повторил Люк, потому что дядя Генри с одобрением кивал головой. Люк не мог поверить, что такой деловой человек, как дядя Генри, будет всерьёз слушать его мнение о других людях. – Мне кажется, – вдруг решился он, – что мистер Кемп уже давно присматривается к людям и вещам, а потому знает, чту в жизни ценно, а что нет.