Клятва мертвых теней (СИ)

— Когда ты сказала, что нас с Ратбоуном связывает завет… Что именно ты имела в виду?

— Я всего лишь хотела предупредить тебя. Полагаю, Тамала не поведала тебе и половины из того, что стоит знать некромансеру.

— Это громко сказано. Она не рассказала совершенно ничего.

Гарцель бесцельно повертела вилкой в тарелке. Я ведь даже не уточнила, а есть ли у нее дети?

— Когда ты возвращаешь кого-то из мертвых, между вами невольно создается связь. Обычно она односторонняя, — объяснила она. — Бледнокровка зависит от тебя, потому что ему нужна твоя магия, чтобы продолжать жить. Завет — гораздо более редкий и глубокий вид этой связи.

— Завет двусторонний.

— Да. Он позволяет бледнокровке питаться твоей магией, чтобы жить, но не только. В каком-то роде он будет делить с тобой твои силы, и может использовать их для простых заклинаний. Ратбоун имеет доступ к твоей магии некромансера, но это все равно никогда не сравнится с тем, когда она владел своей собственной магией крови.

Я вдруг почувствовала укол жадности. По правде говоря, мне не особо хотелось делиться силой. Когда Ратбоун питался мной, это не сказывалось на моей энергии, но лишь потому, что он старался брать совсем чуть-чуть. А вдруг он возьмет гораздо больше?

И все же я не представляла, как сложно остаться без магии, неотъемлемой части себя, а Ратбоун каким-то образом с этим живет. Столько лет я была лишена какой-либо цели или предназначения, не обладала никаким талантом. Волшебство ощущалось как-то правильно, что ли. Я наконец нашла себя.

Если я могу хотя бы немного облегчить Ратбоуну страдания и поделиться своим даром, то почему бы и нет?

— В то же время ты можешь ощущать его. Он усиливает твои собственные возможности. Завет — штука очень интимная, и нередко она развивается именно у тех, кто обладает чувствами друг к другу.

— Значит, Ратбоун что-то чувствовал ко мне, пока я его оживляла, и из-за этого развился завет?

Гарцель сделала глоток кофе и посмаковала его на языке. Невооруженным глазом было видно, что она оттягивала ответ на мой вопрос.

— Это просто мое предположение. Я встречала завет между магами лишь однажды, и то, когда была совсем ребенком. У каждой пары он особенный, — сказала она.

— Получается, что с Аклис у меня завет не произойдет, потому что у нас нет друг к другу романтических чувств?

— Почему же, вовсе не всегда интенсивные чувства являются романтическими. Завет можно образоваться между близкими друзьями или ребенком и родителем. Но я никогда не слышала о том, чтобы он формировался более чем с одним человеком. Боюсь, никакой некромансер не выдержит, если у него будут брать силу два бледнокровки в таких количествах.

И все же Аклис тоже придется питаться моей магией.

— Воскрешение людей звучит, как затратное занятие…

Гарцель расхохоталась и ее нож громко звякнул, опустившись на тарелку. Я вздрогнула и на мгновение перенеслась в темницу. Запахло сыростью. Холодок пробежал у меня по шее.

— Обычно некромансеры воскрешают людей лишь на время. Мало кто готов делиться собой, чтобы поддерживать жизнь кому-то другому. То, что сделала ты, встречается редко и при очень нестандартных обстоятельствах. — Она выглянула в окно, избегая смотреть мне в глаза. — Ты не знала, что делала, поэтому Ратбоун просто пользовался ситуацией. Теперь ты знаешь, как на самом деле работает некромансия, и можешь прекратить все это. Выбор за тобой.

Я слегка приоткрыла рот, переваривая слова Гарцель. Она намекнула, что я могла бы избавиться от Ратбоуна и Аклис, если бы не хотела делиться своей магией.

Они стали самыми близкими мне людьми. Это даже не обсуждалось.

— Впрочем, давай сменим тему. — Ее плечи приподнялись, и шея напряглась. — К тебе есть предложение.

— Мм? — У меня во рту все еще был бутерброд.

Вдруг я перестала жевать, потому что послышался чей-то шепот. Но губы Гарцель еще не двигались. Затем она заговорила:

— Я хотела бы предложить тебе стать членом совета Дома теней и присоединиться к Верховенству. Нам бы очень пригодились твои способности…

Дальше все было, как в тумане. Я помню, что приняла предложение Гарцель, отпила кофе, но затем шепот снова вернулся.

Ко мне в уши просился кто-то живой или мертвый, но я сразу поняла, что склоняюсь ко второму. Это даже не шепот, а, скорее, тихий хриплый голос. Он был один и не показался мне знакомым.

— Я знаю, что ты хочешь…

Волна желания раскатала меня, точно асфальт. И хотя я в пол уха продолжала слушать щебетание Гарцель, все, о чем я могла думать, — это о спрятанной под подушкой карте.

По пальцам пробежало электричество, словно я опять коснулась Империальной звезды, будто я вновь держала ее прохладную поверхность у себя в ладони.

Артефакт звал меня.

Они хотели взять меня под свое крыло.

Это всегда происходило, когда амулет касался моей шеи. Я просто знала всякое. Как, например, я знала, что нужно найти своего отца. Из ниоткуда мысль о нем появилась и заполнила собой все пространство.

Еще, я понимала, что начатое дело не завершено. Я задолжала погибшим ради артефакта некромансерам, и они намерены получить расплату.