Клятва на стали

– Отъезд, сударь! – откликнулся он, и его голос без всяких усилий разнесся по двору. – Дело хлопотное, что и говорить! – Затем он добавил потише и краем рта: – Исчезни, а? Хозяин так и смотрит, а Йекеб еще не погрузил лишний стул и два мешка муки. Ты все нам сорвешь.

– Но почему сейчас?

– Потому что они заняты приготовлением завтрака, который я заказал на всех, и не станут…

– Да нет же, идиот, зачем паковаться и уезжать?

– Из-за записки, конечно!

– Какой записки?

Тобин окинул взглядом двор и быстро замахал кому-то справа. Из амбара выбежал Йекеб. Он поспешил ко второму фургону, держа в обнимку здоровенный рулон.

– Это не ковер ли из?..

– Да. И я занят. Обратись к Езаку. – Тобин отвернулся и подчеркнуто приковался вниманием к другой стороне двора, направив туда же и все любопытные взгляды. – Марианна, милая, поаккуратнее! По-твоему, пуговицы растут на деревьях? Теперь придется чинить платье, девонька!

Я отвернулся от Марианны, пытавшейся запахнуться, и устремился к Езаку. Тот стоял в стороне и спокойно наблюдал за суетой, все время делая пометки на восковой дощечке.

– Что происходит? – поинтересовался я. – И какого дьявола не спросились у меня?

– Перво-наперво, тебя здесь не было, – отозвался он. – А «происходит» в ответ на это. – Он извлек из рукава сложенный лист бумаги. – Не знаю, что ты натворил, но потрудился на славу.

Я развернул письмо. Верхняя половина эпистолы была выполнена элегантным и плавным джанийским шрифтом, больше похожим на дым; ниже следовал перевод на имперскую сефту. Впечатляла и каллиграфия – символы были выписаны точно и в то же время непринужденно. Внизу болталась простая печать: восковая бляха на шелковой ленте.

Письмо было от Хирона. В нем, хотя визирев патронаж не отменялся, труппе рекомендовалось как вариант, который устроил бы все стороны, изыскать возможность покинуть город. Отношения между империей и Деспотией были напряжены, и Хирон опасался, что не сумеет гарантировать им тот уровень безопасности, не говоря о финансовой поддержке, который необходим актерам для спокойного пребывания в Эль-Куаддисе. Дальше следовали сожаления, заклинания возвращаться и прочая обычная хрень.

– Проклятье! – обронил я.

Хирон действовал быстрее, чем я ожидал.

– Это правда? – спросил Езак.

– По фактам нет, но по настрою – да.

– Значит, визирь хочет от нас избавиться.

– Не визирь, – возразил я. – Его секретарь.

– Разве это не одно и то же? – Езак вновь занялся своей дощечкой.

Я не ответил и перечитал письмо. В визиревой подписи не было ничего особенного: Хирон не посмел бы намухлевать, но фразы были составлены так, что при поверхностном чтении легко было не заметить, что предупреждения и предложения исходили от секретаря, а не от его господина.

Но к чему это? Казалось, визирь был вовсе не против того, чтобы мы остались. В конце концов, месть гораздо слаще, когда наблюдаешь за ее свершением; что может быть лучше, чем находиться подле падишаха и любоваться его яростью из-за позорного выступления труппы?

Нет, выдворяя нас из Эль-Куаддиса, Хирон наверняка рисковал скорее навлечь на себя неудовольствие визиря, чем наоборот.

Тогда зачем спешка?

Должно быть, дело было в каких-то моих словах. Они настолько изменили расклад, что Хирон захотел как можно быстрее выставить меня из города, пренебрегая последствиями.

И это касалось Деганов.

Теперь я полностью укрепился в желании проникнуть в его библиотеку.

Сложив бумагу, я сунул ее уже в свой рукав. Езак не моргнул глазом.

– Сколько, по-твоему, это займет? – спросил я.

– При условии, что Тобин не спалится на краже черепицы? Самое большее еще несколько часов.

– Дай мне знать, когда конец будет близок, – распорядился я, дотронувшись до кошелька, который передал мне Хирон. – У меня тут дорожные деньги.

– Ты хочешь сказать, что дашь нам уехать? – Впервые за нашу беседу Езак опустил свою дощечку. – Так вот запросто?

– Это к лучшему.

– Если ты ждешь возражений, то зря. – Езак посмотрел на меня долгим взглядом. – После письма и графика, который нам навязали, ты вряд ли найдешь среди нас много желающих остаться.

– Но?

– Но я должен признать… – Он посмотрел на улицу, затем поднял взгляд на городские шпили и купола. – Выступить в Джане? Перед сыном деспота? Развлечь вражеский двор? В этом есть своя прелесть. – Он усмехнулся. – Редкая труппа может претендовать на такую славу.

– А Тобин? Что он об этом думает?

– Мой брат не покажет этого, но он отдаст левую руку – только бы хоть раз взойти на сцену подобного уровня. Есть и другие, кто настроен так же.

– Вот он и не показывает.

– Кто-то должен остаться равнодушным – сугубо ради прочих. – Езак кивнул.

Я оглянулся на предводителя, который высился на фургоне, орал, и командовал, и поторапливал, чтобы видели все.

Настоящий актер.

– Напомни написать письмо, – сказал я. – В Илдрекке мне известна баронесса, которая, возможно, захочет на вас взглянуть даже с моими рекомендациями.

Езак благодарно склонил голову.

– Один вопрос, – молвил он, когда я отвернулся.

– Слушаю.

– Почему?

– Почему я привел вас сюда? Мне казалось, что это очевидно.