Клятва на стали

Я задержался ровно настолько, чтобы надеть рубашку почище, налить воды в таз и смочить лицо и волосы, после чего выскользнул за дверь. Местным баням придется немного подождать.

Когда я спустился, общий зал заполнялся – не только актерами, но и отдельными жителями квартала. Илдрекканцы привлекли в «Тень Ангела» любопытных, и Тобин с компанией оправдывали свой звездный статус байками, песнями и безудержным поглощением дармовой выпивки. Местные были счастливы расплатиться спиртным за вести из дома, и я отметил, что хозяин гостиницы уже ничуть не хмурился, – не то что в день нашего прибытия.

Едва я вошел, Тобин перехватил мой взгляд и начал вставать. Я состроил гримасу и помотал головой. У меня не было времени на цветистые жалобы. Руководитель труппы ответил такой же миной, выпрямился и стал проталкиваться через комнату.

Я первым достиг двери. Мальчишка – прыщавый, точно – ждал меня там с вытаращенными глазами и дымящейся кружкой в руке. Я забрал ее и продолжил путь.

Позади зарокотал Тобин, окликнул меня. Я не остановился.

Наперерез моей левой лодыжке сунулся посох Езака. Ни удара, ни подсечки, просто небольшая задержка стопы самым кончиком, чтобы нога пошла назад и вверх. Я не успел оглянуться, как уже растянулся в грязи.

Я перекатился, готовый разразиться бранью и уже потянувшись к клинку, когда посох Езака уперся мне в грудь.

– Не спеши, – сказал Езак. – Ничего страшного не случилось.

– Не спешить? – взвился я, отпихнув ясеневую палку и сев. – Последнее, черт побери, чего я хочу, так это…

Толстый конец посоха замаячил перед моим лицом, и я умолк.

– Не надо спешить, – повторил Езак. – Тобин всего-навсего хочет перемолвиться словом. Еще спозаранку.

– Тобин может подождать, пока я не вернусь.

– Вот тут ты ошибаешься, – подошел Тобин. – Это не ждет, особенно если ты собрался туда, куда я думаю.

– Куда бы это? – осведомился я.

– К человеку, который ведает нашей кассой.

– К Хирону, – вздохнул я и встал.

Езак не препятствовал, но и посох не опустил.

– Ладно, – произнес я, отряхиваясь. – Что такое срочное, если понадобилось валить меня в этом чертовом дворе?

– Пьеса, – многозначительно отозвался Тобин.

– А что с ней?

– Она никуда не годится, – сказал Езак.

– Не годится? – подхватил Тобин. – Если бы только это! Катастрофа, иначе не назовешь. Диалоги деревянные, персонажи безжизненные, действие плетется, как похоронная процессия. Любая труппа в своем праве либо бросит такой кошмар, либо перепишет.

– Значит, она вам не нравится?

– Не нра… – Тобин побагровел быстрее, чем поспел с репликами. – Мы… я…

– Нет, – пришел на помощь Езак, – она нам не нравится.

– И что вы от меня хотите?

– Воззвать к Хирону! – воскликнул Тобин. – Описать ему положение дел! Скажи, что мы не можем это поставить. Это не наш стиль. – Руководитель подступил ближе. – Наше дело трагедии и комедии. Добродетели и порок. А это больше… Я не знаю, как и назвать. Езак?

– Дикость?

– Еще хуже.

– Хм. Историческая?

– То-то и оно, что более чем историческая. Сказать по правде, это скорее похоже на комментарии или примечания. О Деспотии, обо всем на свете! Пассаж за пассажем, и сплошь объяснения, описания, восклицания насчет характера какого-то древнего деспота, и политики, и…

– И так без конца, – договорил Езак.

– Именно, – зыркнул на него Тобин и поманил меня к себе. Я не тронулся с места; тогда он пригнул голову и подался ко мне с заговорщицким видом. – Вот что я подумал. Если скажешь Хирону, что нам это не подходит, – ни слова о том, что я тут наговорил, ибо нам понятно, что писака, состряпавший эту вещь, может быть государственным достоянием, да помогут нам Ангелы; скажи вместо этого, что мы опасаемся не уловить должной ноты, поскольку не являемся джанийцами. Что не сумеем отдать этой вещи должное. Или, может быть…

– Он вручил ее в вашем присутствии, – напомнил я, скрестив руки. – Вы слышали, что он сказал. Визирь выбрал пьесу сам. Неужели ты думаешь, что им есть какое-то дело до ее соответствия вашему стилю?

– Я надеюсь, что он уважит желание труппы не ударить в грязь лицом перед падишахом. – Тобин расправил плечи.

– Он сочтет, что вы скулите, ноете и пытаетесь сделать по-своему. И если повезет, пошлет меня к чертовой матери. А если не повезет, то велит выметаться отсюда.

– Я не…

– Послушай, – перебил я. – Мне и самому ясно, что с нами обошлись паскудно. И я знаю, что вам это не по душе. Я иду к Хирону прямо сейчас и, насколько понимаю, могу попросить об одном из двух: либо о дополнительном времени, либо о новой пьесе. С учетом того, что до выступления остались считаные дни, мне не кажется, что будет правильнее просить о совершенно новой вещи, которая может быть даже хуже, или потребует времени на разбор, или то и другое.

Горе Тобина достигло поистине эпического размаха. Я понимал, почему он пошел на сцену.

– Итак, ты говоришь, что даже не попытаешься?

– Я говорю, что добьюсь чего сумею, но не собираюсь просить невозможного.