Клятва ненависти

Комната была безупречной. Оказалось, что домработницы содержали ее в чистоте и порядке. Комната была очень похожа на мою. Огромная кровать с балдахином посередине, аккуратно застеленная, с шелковыми занавесками и большим количеством подушек, чем я могла сосчитать. Две тумбочки по обе стороны от кровати, комод слева от меня и большое окно, выходящее на лабиринт. С другой стороны окна было еще одно зеркало в полный рост, в раме из толстого дерева, а резной цветок был… ну, модным и безупречным. Там были две хрустальные люстры, а лепнина короны отливала золотом. Обои были украшены золотым цветком, что придавало ей последний штрих женственности.

Спальня была такой же старинной, как и моя собственная — и точно так же, как и весь замок.

Я осталась у двери, пока Мирай почти нетерпеливо рылась в ящиках. Она прижалась к стенам, словно ожидая, что они откроются и укажут ей потайной ход. Когда она ничего не нашла в одной части комнаты, она подошла к следующим ящикам, открывая и закрывая их. Поиски.

Я подошла к комоду, пытаясь найти что-нибудь необычное. На короткое мгновение я ощутила чувство… вины. Как будто я что-то делала не так.

Ну, разглядывать все вокруг было неправильно.

Но опять же, Арабелла умерла более века назад. Ее истории рассказывались снова и снова, каждая версия отличалась от предыдущей. В конце концов, этот замок принадлежал нам с Киллианом.

Каждый секрет, который был с ним, должен был раскрыться мной.

Может быть, нам с Мирай следует оставить мертвые души на покой и позволить секретам быть похороненными вместе с ними. Но блин, пальцы чесались все знать.

Я не знала, почему меня так заинтересовала их история. Но я чувствовала это глубоко внутри себя.

Я хотела знать.

Мне нужно было знать.

Я была одержима этим в течение недели.

Мое внимание привлекла небольшая квадратная шкатулка для драгоценностей. Я потянулась к ней, но ее дно прилипло к поверхности.

Заинтересовавшись, я обхватила ее пальцами, борясь с красивой коробочкой, словно она была приклеена к комоду. Легким движением моего запястья он повернулся в сторону и раздался щелчок, который заставил меня остановиться, а затем… ящик в комоде открылся, обнажив стопки книг и… писем?

Не просто случайные буквы. Они были написаны от руки; некоторые были запечатаны в конверты, а другие были сложены в кучу и связаны несколькими тонкими веревками.

— Черт возьми, ты нашла письма! — Мирай практически завизжала, вставая рядом со мной. — Я догадалась…

Мое сердце врезалось в грудную клетку, словно ураган, а ноги подкосились.

Секреты Арабеллы… и ее история любви были здесь. Написано на этих страницах.

Я вынула стопку из ящика, и мускусный запах старых книг и бумаг ударил мне в нос. Письма были такими старыми, что некоторые из них были помяты и разорваны. Черные чернила закончились, слегка потускнели на коричневой бумаге, но я все еще могла разобрать слова.

На бумагах было много складок из-за того, что их столько раз сгибали и разворачивали.

На письме были какие-то пятна… заплаканные?

— Это буквально жизнь Арабеллы в твоих руках, — с благоговением сказала Мирай.

Мои пальцы коснулись первой буквы, той, что была наверху стопки. Я восхищалась каллиграфией маркизы Вингинтам, моими глазами, ласкающими каждое слово скорописи, аккуратные штрихи пера, сделанные много лет назад.

Дорогой муж,

Мои мысли наполнены тобой.

Твоя ненависть ко мне, потому что я взяла то, чего ты желал больше всего.

Твой красивый лик,

Твои крепкие руки,

Твоя злая улыбка,

И твои нежные глаза.

Я хочу верить, что ты создан для меня и наши души едины.

Но как я могу так думать…

Когда ты все еще думаешь о ней, когда спишь со мной.

- А

Итак, я потерялась в истории любви, которая не была моей собственной, но она звала меня.

Манила меня обещанием трагедии.

Затащила меня в глубины отчаяния.

И соблазнила меня своей прекрасной печалью.

 

 

 

ГЛАВА 6

Джулианна

 

Шесть месяцев спустя

 

 

Мы потерялись,

в безумии любви.

Как утренний мороз,

в зимние дни.

Твоя любовь холодна,

если только,

Нашу историю можно было предсказать.

Боль не была бы тройной.

- А

Я сложила полуразорванное письмо и положила его рядом с бедром, на подоконник. Я провела неделю, читая каждое письмо и стихотворение, написанное Арабеллой, и с каждым выцветшим словом, которое я читала, они затягивали меня все глубже в ее жизнь и ее разбитое сердце.

Я просмотрела коричневые бумаги, выбирая стихи, которые мне понравились больше всего. Иногда, потому что я была так прожорлива к боли, я перечитывала ее стихи. Как сегодня.