Клятва рыцаря

Одетому только в рубашку и легкие штаны, ему и в самом деле не требовалось много времени, чтобы раздеться. Кора в растерянности наблюдала за ним, когда Люк бросил в сторону свою рубашку, но едва лишь пальцы начали распутывать завязки на штанах, она протестующе вскрикнула:

– Нет! Ты не посмеешь…

– Вот как? Очень даже посмею. – Не сводя с нее взгляда, Люк распутал завязки штанов и позволил им упасть на пол, потом резкими движениями сбросил с ног башмаки. – Ну же, красавица. Разденься и ты ради меня, как сделала это в нашу первую ночь. Я хочу увидеть, что же я в конце концов выторговал.

– Я не кусок хлеба и не уздечка для твоей лошади, чтобы за меня торговаться.

– Но также и не девственница, которой ты притворялась. Одним мужчиной больше или меньше – какая разница! Ты сама начала эту игру, и я не прочь ее продолжить. Ну-ка, поживей снимай платье. Не заставляй меня ждать!

Кора прикрыла глаза рукой, когда Люк коснулся своих подштанников; губы ее заметно дрожали.

– Не делай этого, милорд. Я должна объяснить кое-что…

– Нет. Хватит лжи. – Быстрым движением он отбросил одежду и встал перед ней, бесстыдно обнаженный.

Какого же дурака он свалял, отказавшись переспать с ней первой ночью! Отказался, потому что благородно пощадил ее девственность. Как она, должно быть, потешалась над ним. Но ничего. Теперь ей будет не до смеха. Теперь Люк вдоволь потешится над ней. Это будет маленьким наказанием для нее за то беспокойство, которое она доставила ему, когда две ночи подряд он метался без сна, не в силах выбросить из головы воспоминания о ее обнаженном теле.

– Итак? – требовательно сказал он. – Не испытывай моего терпения. Но делай это медленно, со вкусом, чтобы я мог смаковать каждый миг. Предвкушение усиливает аппетит.

– Ты говоришь обо мне так, словно я блюдо для твоего стола.

– А разве нет? Ну давай же, начинай. Я сгораю от нетерпения.

Кора наклонилась и дрожащими пальцами начала поднимать свои юбки. Его взгляд неотрывно следил, как подол поднимался все выше и выше. Она нагнулась так, что волосы ее упали вперед, светлой завесой прикрыв ее стройные ноги…

А когда Кора выпрямилась, Люк увидел в ее руке кинжал. И не просто кинжал – а его собственный, тот самый, который он так и не смог найти перед отъездом из Вулфриджа. Ален потратил целый час, напрасно разыскивая его, пока наконец не признал, что кинжал потерян.

Увидев оружие в ее руке, Люк застыл, голос его сделался хриплым:

– Не глупи. Не делай этого.

– Это ты глуп, если думаешь, что я покорно разденусь и разлягусь перед тобой, нормандец. – Кинжал слегка задрожал в ее руке. – Я могу сделать это по своей воле, но не позволю, чтобы ты… чтобы ты… – Она судорожно перевела дух. – Я не позволю обращаться со мной как с какой-нибудь шлюхой.

– Ну что ж. – Люк спокойно скрестил руки на груди, с показным равнодушием глядя на нее. – Бедная Шеба! Как жаль, что волчицу придется убить из-за твоей лжи, из-за твоей глупости.

Удар достиг цели, судя по ее вдруг побелевшему лицу. Кора издала тихий придушенный звук.

– Нет… ты не сделаешь этого.

Люк пожал плечами.

– Это твой выбор.

– Но ты не причинишь ей вреда, если я уступлю?

– Когда я даю слово, я его держу. В отличие от тех саксов, которые лишь много рассуждают об этом.

Кинжал дрогнул в тонких девичьих пальцах, и с отчаянием Кора отбросила его от себя, швырнув через всю палатку. Он ударился о дальнюю стену и вонзился в крышку маленького дорожного сундука.

– Будь ты проклят! Будь ты проклят… – Последнее слово было едва различимо, когда она начала расстегивать застежку у горла.

Сначала красный плащ соскользнул к ее ногам.

Люк ждал.

С вызывающим видом Кора яростно рванула тесемки своего платья и, высвободившись из него, бросила поверх плаща.

Одетая только в нижнюю рубашку, доходившую ей до лодыжек, Кора посмотрела ему в лицо с явным презрением. Это должно было бы смутить и поколебать Люка, но такого не случилось. Пленница уже доказала, что она лгунья, и он теперь иначе, чем прежде, относился к ней. Ее вероломный обман освобождал его от всяких угрызений совести, и Люк не считал себя обязанным хоть в какой-то мере деликатничать с ней.

– Значит, тебе все равно, что я не желаю этого? – бросила ему Кора, стягивая рубашку, но так, чтобы у него еще было время передумать.

Люк не ответил.

На миг она прижала рубашку к груди, а потом, намеренно медленно, дала ей соскользнуть вдоль тела и упасть поверх остальной одежды.

Она была гораздо красивее, чем виделась ему в тех лихорадочных снах, когда, не в силах заснуть, он ворочался на кровати. Ее высокие, увенчанные темно-розовыми сосками груди были соблазнительно округлы, а гибкая талия, мягкая линия бедер и стройные ноги, утопавшие в складках сброшенной ею одежды, возбуждали в нем страстное желание.

Увидев Кору, столь прекрасную и юную, Люк забыл о своем намерении посрамить и унизить ее. Вместо этого он медленно двинулся к ней и, подойдя, провел пальцем по розовым соскам. Потом взял ладонью грудь, чтобы ощутить ее полноту и мягкую округлость, а Кора судорожно вздохнула и, закрыв глаза, затрепетала.