Клятва Рыцаря (сборник)

– Сейчас скажу, только сначала объясню вам общее положение дела. Ребенок будет увезен из Тампля в воскресенье, но в котором часу, не могу сказать; чем позже это произойдет, тем лучше, так как вечером можно с меньшим риском увезти его из Парижа. Нам следует действовать почти наверняка; ведь если наша попытка не удастся и ребенку придется снова вернуться в Тампль, то его положение станет гораздо хуже теперешнего. Между девятью и десятью часами я надеюсь увезти его из Парижа через заставу Ла-Виллетт; там меня должны ожидать Тони и Фоукс с какой-нибудь крытой повозкой, разумеется, переодетые так, как подскажет им их изобретательность. Вот несколько удостоверений личности; я их коллекционирую: они всегда полезны.

Все оживленно подошли к Блейкни.

Он достал из кармана целую пачку засаленных от прикосновения документов, какими Комитет общественного спасения снабжал всех свободных граждан новой Республики и без которых никто не мог переменить место жительства, не вызывая подозрения.

– Выбери, что найдешь более подходящим для нашего случая, – сказал он, передавая документы Фоуксу, – и ты также, Тони. Вы можете быть каменщиками, возчиками угля или трубочистами; мне это безразлично, лишь бы имели возможность получше загримироваться, чтобы, не подвергаясь опасности быть заподозренными, запастись повозкой и ждать меня в указанном месте.

Пересмотрев документы, Фоукс со смехом передал их Тони, и оба джентльмена принялись обсуждать преимущества того или другого переодевания.

– В качестве трубочистов вы можете наложить больше грима, – заметил Блейкни, – да и сажа для глаз не так вредна как угольная пыль.

– Но сажа сильнее пристает, – заявил Тони, – а мы вряд ли попадем в ванну раньше, чем через неделю.

– Разумеется, раньше не попадете! – со смехом подтвердил Блейкни. – Ах ты сибарит!

– Через неделю сажу, пожалуй, и не отмоешь, – задумчиво произнес сэр Эндрю.

– Если вы оба так капризны, – сказал Блейкни, пожав плечами, – то можно одному нарядиться краснокожим, а другому – красильщиком. Один до конца дней своих останется ярко-красным, так как красная краска не отстает от кожи, а другому придется купаться в скипидаре, пока все разноцветные остатки не согласятся расстаться с ним. Во всяком случае… о, милый мой Тони!.. Что за запах!.. – И расхохотавшись, как школьник, замышляющий шалость, Блейкни поднес к носу надушенный носовой платок.

Гастингс громко фыркнул, но получил за это от Тони изрядный удар в бок.

Арман с удивлением смотрел на своих товарищей. Прожив уже больше года в Англии, он все еще не научился понимать англичан. Люди, которые готовились к делу, требовавшему беспримерного хладнокровия и вместе с тем безумной смелости, забавлялись шутками, достойными какого-нибудь подростка.

«Что подумал бы о них де Батц?» – невольно пришло ему в голову.

Между тем Фоукс и Дьюгерст, серьезно обдумав вопрос о переодевании, решили изобразить двух угольщиков и выбрали паспорта на имя Жана Лепти и Ахилла Гропьера.

– Положим, ты вовсе непохож на Ахиллеса, Тони, – в последний раз пошутил Блейкни.

– А теперь, – сказал сэр Эндрю, прямо переходя от шуток к делу, – скажи, Блейкни, где нам ждать тебя в воскресенье.

Рыцарь Алого Первоцвета встал и подошел к висевшей на стене карте; Фоукс и Тони последовали за ним.

– Вот видите, – заговорил Блейкни, водя по карте своим тонким пальцем, – здесь застава Ла-Виллетт. За ней, направо, к каналу ведет узкая улица. В конце ее вы и должны меня ждать. Завтра там будут разгружать уголь, и вы можете поупражнять свои мускулы в качестве поденщиков и, кстати, заявить себя по соседству добрыми, хотя и грязными, патриотами.

– Нам лучше всего сейчас же приняться за дело, – сказал Тони. – Я сегодня же прощусь с чистой рубашкой.

– И не на один день, милый мой Тони. Усердно поработав завтра днем, вы можете переночевать или в повозке, если уже достанете ее, или под арками моста через канал.

– Надеюсь, что и Гастингса ожидает такая же приятная перспектива, – с усмешкой вставил Тони, однако по его лицу было видно, что он счастлив, как школьник, собирающийся уезжать на каникулы.

Лорд Тони был настоящим сорвиголовой, и страсть к опасным приключениям пересиливала в нем, может быть, увлечение геройскими подвигами под руководством предводителя Лиги. Что касается Фоукса, то его мысли больше всего занимал маленький мученик Тампля, и это заглушало присущую каждому англичанину любовь к соревнованиям и приключениям.

Во избежание недоразумений сэр Эндрю еще раз повторил все указания Блейкни.

– А какой будет сигнал? – спросил Дьюгерст.