Клятва (СИ)

Элья совершенно не ожидала, что разговор о Гереке будет таким коротким. Видимо, Саррет счёл, что сказал всё, что ей следовало знать — и теперь необходимо было сосредоточиться на деле.

Однако Элье безумно хотелось забросать Саррета вопросами, хотелось, чтобы он обнадёжил её, сказал, что с Гереком всё будет хорошо… но, возможно, для этого не было времени.

Она постаралась собраться и вспомнить их разговор с колдуньей.

— Да, Макора сегодня заходила ко мне. Она сказала, что умер Равес… — Элья наморщила лоб. — Сказала, его смерть завершила обряд, который должен был завершиться позже, поэтому теперь…

«Мы с тобой остались одни, Элья».

Ужас этих слов дошёл до девушки только сейчас.

Они остались одни. Клана Альбатроса больше нет.

Элья постаралась объяснить всё это Саррету. Тот слушал, напряжённо хмурясь и как будто разглядывая что-то на стенке.

— То есть, они не погибли? — спросил он.

— Нет, Макора говорит, что они по-прежнему могут стать людьми, только обычными.

— Она знает, как это сделать?

— Наверное. Но, по-моему, не очень хочет. Говорит, что существует обряд, только альбатросы разлетелись, и сначала нужно собрать всех птиц в одном месте…

— Но всё-таки это возможно?

Элья не могла понять, почему Саррета так интересует Клан Альбатроса.

— Ну… насколько я понимаю, возможно, — осторожно сказала она.

— Ясно.

— Скажите… — нерешительно начала Элья, — а Герек — он выживет?

— Да. Я думаю, да.

Саррет прошёлся по комнате к дальней стене. Теперь он стоял к Элье спиной, опустив руки.

— Ему вырвали глаз, — тихо сказал он. — Вывихнули суставы. Сломали рёбра — по меньшей мере, два. И начали отпиливать палец на правой руке, но вроде бы палец можно спасти…

Элья сама не поняла, как очутилась в кресле. Только что стояла — а теперь вот, сидит. Эти два момента были разделены мгновенным смешением красок и странным чуством вертящегося потолка. Причём села она в кресло явно сама — Саррет по-прежнему даже не поворачивался к ней.

Элья до боли вцепилась одной рукой в другую. Ей хотелось содрать с себя кожу. Ей хотелось не быть здесь и сейчас.

— Он не выдал нас, — услышала она голос Саррета. — Он ничего им не сказал.

Тело в кресле скрючилось, как от удара. Комок ужаса, неспособный кричать, раздавленный невозможностью момента. Ещё чуть-чуть — и…

— Хотя Скариф, говорят, ни на кого не тратил столько времени… — произнёс Саррет.

Элья выпрямилась, тяжело дыша. Всё ещё не веря, всё ещё дрожа — но уже, по крайней мере, способная мыслить и говорить. Сказала хрипло:

— Значит, это всё-таки он…

— Вы даже не удосужились узнать, с кем сидите за одним столом?

— К..как… — выдавила Элья, — как… Скариф же человек… Разве можно вырывать… вместо завтрака?..

Саррет, глянув на неё вполоборота, молча подошёл к прикроватной тумбочке, где стояли графин с водой и пара чистых стаканов.

— Я была в Подземном Дворце… и даже там…

Она кое-как взяла протянутый стакан.

Первый глоток пошёл тяжело — горло сдавливал спазм ужаса — но потом пить стало легче.

— Мой вам совет, — медленно произнёс Саррет, — забудьте о том, что имеете дело с людьми.

Элья подняла на него глаза.

Саррет стоял почти неподвижно — порождение темноты этой комнаты, молчаливый призрак Сакта-Кей, приучившийся общаться с нелюдями. Вынужденный делать это. Уже год.

А они здесь все нелюди. Скариф, конечно — но не только он. Все те, кто соглашаются с этими методами и считают, что подобное — в порядке вещей. Мароль, Макора, Жерра. И, разумеется, Грапар.

Граф Лэрге Саввей, возможно, сначала был решительно против, но потом всё-таки согласился. Иначе нельзя было. И, возможно, Герек оказался не первым его другом, который прошёл подвал Сакта-Кей и умелые руки Скарифа…

— Саррет… — тихо произнесла Элья, сама не зная, что собирается говорить дальше. Объяснить, что она понимает, что восхищается им, что будет делать всё, чтобы ни одна минута, проведённая им в этом месте, не была напрасной?.. Или, может, даже подойти и обнять его — просто по-дружески, как его, наверное, давно никто не обнимал, обнять так же, как обнимал саму Элью Герек, когда она уходила сюда?.. Тогда она плакала первый и единственный раз за всё это время. Тогда она стала живой. Может, и Саррет станет живым, может, он выйдет из мира неподвижных теней и вновь вернётся в себя?..

— Пожалуйста, не нужно называть меня моим настоящим именем, — сказал полицейский.

Элья слегка растерялась:

— Так ведь никто не слышит…

— Этого никогда нельзя знать наверняка. Скажите, например, с тех пор, как вы вернулись сюда из столовой, вы открывали шкаф?

— Нет. Зачем?

— Значит, у вас нет стопроцентной уверенности, что в нём никто не сидит? Ведь в ваше отсутствие любой мог влезть в открытое окно, как это сделал я несколько минут назад.

— Но я давно пришла…

Нужный момент ускользнул, деловой тон Саррета обрекал всё невысказанное и несделанное оставаться невысказанным и несделанным. У Эльи ещё сильнее сжалось сердце — она чувствовала, что всё уже бесполезно.