Клятва вечности (ЛП)

— Мы можем их подержать? — спросил Киллиан, глядя на наших дочерей одновременно с удивлением и страхом.

— Абсолютно, — чирикнул доктор. — Мы настоятельно рекомендуем использовать метод "кенгуру", то есть "кожа к коже". А поскольку здесь находятся и мать, и отец, вы можете подержать обоих малышей.

Медсестры бережно достали наших дочерей из соответствующих инкубаторов и принесли одну мне, а другую Киллиану. Они помогли мне спустить мою больничную рубашку, а затем поместили моего ребенка между моими голыми грудями, с ее трубками и всем остальным.

Она тихонько вскрикнула, и я нежно провела пальцем по ее щеке. 

— Все в порядке, малышка. Ты в порядке, — напевала я ей. Она была теплая и живая, полная противоположность Алине. Как бы я ни была благодарна за это, это все равно было больно.

Мой взгляд метнулся к Киллиану, который сидел в кресле, прижимая нашу вторую дочь к своей голой груди. Она выглядела такой крошечной и уязвимой на фоне его широкой груди. Но я без сомнения знала, что именно там наша дочь была в наибольшей безопасности. Было похоже, что мы как-то связаны; он поднял глаза одновременно, и наши взгляды встретились. 

— Она такая идеальная, — прошептал он.

Я со слезами на глазах кивнула. Он нежно баюкал ее, поглаживая пальцем вверх и вниз по ее спине в успокаивающей манере.

Слеза скатилась по моей покрытой шрамами щеке, когда я гладила пушистую головку своего ребенка. 

— Ты Грейслин, — сказала я ей. — Ты наше благословение и названа в честь самой чистой души, которую я знала.

— А ты — Лидия, — прошептал Киллиан достаточно громко, чтобы я услышала. Он смотрел на нашу дочь, совершенно пораженный ее крошечной личностью. — Наша прекрасная, благородная.

Через секунду глаза моего мужа встретились с моими, и мое сердце замерло.

— Я люблю тебя, — сказал он.

— Я люблю тебя, — выдохнула я.

***

Неделю спустя

Как только Кэмерон крепко заснул, я быстро поцеловала его в лоб и встала с кровати. Мой желудок заурчал, когда я пошла на кухню, чтобы найти себе что-нибудь поесть.

Киллиан скоро вернется домой, а потом мы вернемся к Грейслин и Лидии. Пока я выздоравливала в больнице, я могла проводить большую часть времени в отделении интенсивной терапии с моими дочерьми. Но когда им было всего шесть дней, меня официально признали полностью выздоровевшей и здоровой, поэтому меня выписали из больницы. Я ничего не хотела больше, чем остаться с ними, но я не могла.

Кэмерон нуждался во мне. А его сестрам придется провести в отделении интенсивной терапии почти два месяца, прежде чем они достаточно окрепнут, чтобы вернуться домой.

Оставить наших новых детей в больнице и вернуться домой без них было душераздирающим опытом. Я помню, как плакала всю ночь в первые два дня, когда мы вернулись домой. Я рыдала над потерянной Алиной. И я плакала из-за того, что не могу быть со своими детьми двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

Прошло две недели, а я все еще чувствовала себя такой… беспомощной. Кормление было тем, что помогало мне сохранять рассудок. Это было единственное, что я могла делать как их мать, что способствовало их росту и развитию.

Я жевала холодный бутерброд с индейкой, просматривая свои сообщения. После того, как меня выписали из больницы, я удалила все свои приложения для социальных сетей и перестала выходить в интернет. Я больше не хотела знать, что они говорят обо мне. Мне было все равно, потому что они всегда находили причину ненавидеть меня. Теперь у меня были более важные дела, о которых нужно было беспокоиться.

Я просматривала свои игровые приложения, когда случайно нажала на новость, и прежде чем я смахнуть ее, мое внимание привлек заголовок.

Мое сердце екнуло, и я уронила бутерброд. Он беспорядочно расплескался по кухонному столу, пока я читала последнюю новостную статью. Мой желудок скрутило, и с моим сердцем в горле я боролась с желанием вырвать.

О Боже, что сделал Киллиан?

Шок пробежал по моим венам, и я все еще смотрела в свой телефон широко открытыми глазами, когда он вошел в дверь нашего дома. 

— Я дома, — устало объявил он.

Он прошел на кухню, небрежно потянув галстук, прежде чем бросить его на прилавок. Я повернулась к нему, прежде чем он успел сказать что-нибудь еще. 

— Что это? — резко спросила я, показывая ему экран своего телефона.

Киллиан даже не взглянул на статью. Он втиснулся в мое пространство, толкнул меня обратно к стойке, и наши взгляды встретились. 

— Я сделал то, что должен был сделать, — сказал он медленно, с полной уверенностью.

— Ты мне не сказал, — обвинила я. — Почему не сказал мне? Это серьезное решение, Киллиан. Ты вышел из президентской гонки!

Мое сердце колотилось, но он даже не вздрогнул от моего взрыва. Когда мой муж ответил так спокойно, мне захотелось его шлепнуть. 

— Я знал, что ты прочтешь это в новостях, и я возвращался домой, чтобы сказать тебе это.

Я покачала головой, прежде чем судорожно вдохнуть. 

— Почему?

Его губы дрогнули в горько-сладкой улыбке. 

— Я не могу руководить страной, которая ненавидит мою жену, и я отказываюсь растить наших детей в такой токсичной среде.