КЛЯТВА ВЕРНОСТИ

Наверное, да, подумала она. По крайней мере в достаточной степени, чтобы просить меня выйти за него. Несколько раз, если быть точной.

И она всегда думала… неужели Ренн считает Зака своим сыном? Он мог им быть. Она спала с Ренном в ночь перед той, когда был зачат Зак. И снова, после того как Тони ушел. Анализы крови прояснили это, но Арнольд о них не знал. Может быть, он до сих пор так считает?

– Ты собираешься снова встретиться с ним? – спросил Ренн.

– Я сомневаюсь.

– Ты должна. Послушай, если я могу чем-то помочь…

– Великая любовь и все такое? Ты поможешь мне опутать моего бывшего мужа? К сожалению, конечно…

– Что-то в этом роде, – сказал он. – Я действительно хочу, чтобы ты была счастливой.

– А что обо всем этом думает Тина? Ренн пожал плечами.

– Тина не вмешивается.

Он пытался говорить безразличным тоном, но его голос в то же время был полон иронии. Женевьева сомневалась, были ли правдой все истории, которые она слышала о том, что Тина спит со всеми, с коллегами Арнольда, и иногда даже со студентами. Она больше не была знакома с друзьями Арнольда, уже годы, с того момента как она вышла из Движения. Говорили, что открытые браки сейчас вполне обычны, но Женевьева не знала никого, кто бы согласился так жить.

– Возможно, если ты переселишься в Тодос-Сантос, – сказал Арнольд, – ты будешь ближе к нему. А если дело касается денег, я думаю смогу тебе помочь.

– Верю, что сможешь. Дашь мне достаточно, чтобы стать акционером в Коробке. – Она горько засмеялась. – В чем дело, Арнольд? Отказываешься от крестовых походов?

– Черт побери, я стараюсь ставить тебя выше идеологии.

– Надеюсь да. Это мило. – Только немножко неправдоподобно, подумала она. Что с ним случилось? – Арнольд, дело не в деньгах. Использовав то, что присылает Тони, и наследство моей тетки, я наверное смогла бы купить достаточно акций, чтобы жить в Тодос-Сантосе. Но Тони не хочет, чтобы я там жила. Он смотрит на меня как на угрозу. И, мой друг, ты не знаешь, что такое неприятности, если тебе не приходилось разбудить паранойю Энтони Рэнда! Нет, спасибо.

– Тогда ты должна заставить его захотеть твоего переезда туда, – сказал Ренн. – И у тебя есть кое-что, что ему нужно – я полагаю, ему нужен и Зак? Он считает, что Зак его ребенок?

– Да. – Черт побери, он знает, что Зак его ребенок. Почему я не сказала этого?

– Тогда торгуйся. Скажи ему, что тебе не нравится жить в Лос-Анджелесе, что ты собираешься уехать далеко, так что он никогда не увидит Закери снова, если у тебя не появиться лучшей альтернативы. Это стоит попробовать…

– Я думала об этом, – сказал она, больше самой себе, чем Ренну. – Тони не подчинится шантажу…

– Если ты скажешь как надо, это будет не шантаж, а возможность для него отговорить тебя от чего-то. – Он встал. – Если ты извинишь меня, я на секунду…

– Конечно.

Ренн вышел из комнаты. Женевьева барабанила пальцами по кухонному столу. Это может сработать, может. Я никогда не хотела давить на Тони таким образом, но почему нет? Я не становлюсь моложе. И если Зак все время собирается жить в аркологе, он должен вырасти в одном из них.

Можно было бы так же одеться. Она направилась в спальню. Арнольд был в коридоре.

– Что это ты делаешь? – спросила она.

– О, я уронил телефон. Просто проверяю, не сломал ли чего. Кажется все в порядке. – Он закрутил крышку телефонной трубки и положил ее.

– Я поговорю с Тони, – сказала Женевьева, – и, полагаю, ты прав гораздо больше, чем думаешь. Если я не смогу вернуть его, наверное будет лучше уехать из Лос-Анджелеса.

– Мне будет тяжело, если ты уедешь, – сказал Арнольд. – Но я могу понять. Главное, что бы ты ни сделала, я на твоей стороне. Просто помни об этом.

– Я буду помнить. Ты милый, Арнольд. Спасибо.

Тони Рэнд вышел из лифта и подошел к краю балкона. Он всегда останавливался, чтобы посмотреть на «Мидгард», несмотря на то, что этот вид вызывал у него боязнь высоты.

Очень плохо, что Делорес не могла быть здесь с ним. Но придет время… и им обоим нужно работать, и всегда будет нужно. Но любовь была новым ощущением (пожалуй, то же самое он чувствовал, когда женился на Женевьеве), и ему не хотелось разлучаться с ней даже на короткое время, даже на время этого официального завтрака только для мужчин…

Он стоял на равном расстоянии между тротуаром Аллеи и вершиной опоры. «Мидгард» имел форму яйца, с множеством смотровых окошек и баром в сужающемся конце. Он был набит мужчинами в костюмах-тройках.

Одни стремились образовывать группы, маленькие островки стабильности, в то время как другие ходили кругом с видом мрачной решимости, добиваясь, чтобы их представили. Более старшие (и вероятно более богатые) мужчины вели беседу с только что пришедшими более молодыми мужчинами. Во время разговора они то и дело оборачивались, чтобы поприветствовать старых друзей. Тони покачал головой. Здесь не могло быть настоящего делового разговора.