Клятва золотого дракона (СИ)

– Давай я пократче повторю всё, что сказал тебе до этого: ходовайку я на тебя не оставлю, хоть я и недоученный механист, а моего присмотра ты ее точно ухайдокаешь. И если бегун отыщется, то кто с ним справится, если не я – ты, что ли? Еще повторю, что больше не желаю срать в одних подземьях с этим недоумком Типло, уж лучше буду срать в одних подземьях с недоумком Эблоном и еще я не желаю оставлять тебя, глупоголовый дракон!

– А я повторю, что свет отца-солнце… – завёлся было Эблон, но увидел, как сжались губы дракона и сердито уфнул носом: – короче, я повторю, что ты или давай жри меня прямо сейчас, или я с тобой пойду.

Ходовайка с безопасного расстояния бурно заклацала пяткой о бедро. Звук напоминал аплодисменты.

Илидор потер ладонями уши, очень медленно, очень глубоко вдохнул и ничего не ответил.

Так и вышло: Кьярум и Типло Хрипач ушли в сторону западных бегунных тоннелей, чтобы как можно скорее вернуться с вестями в Гимбл, а Илидор, Эблон, Палбр и ходовайка пошли на север, к Масдулагу, ибо это было самое близкое и вероятное из всех направлений поисков, а изложенные Кьярумом вести делали его еще более вероятным… и еще более опасным.

Илидор был взъерошен, сверкуч глазами и зол.

– Я и предс-ставить не мог, что гномам насколько чужды стремление жить и доводы рас-судка, – шипел он сквозь зубы. – А знал бы – не сунулся в Гимбл! Сумас-сшедшие!

Идущие за ним гномы коротко отрыкивались и сопели решительно: ну как было не последовать за этим свихнувшимся драконом и не увидеть, куда приведет его шальная звезда? Да еще когда дополнением идут столь волнующие вещи, как возможность увидеть своими глазами множество странных машин и, быть может, найти того самого бегуна, а еще – принести свет в самые темные углы, в чём заключается одна из главнейших задач всякого гнома или не гнома, в груди которого горит осколок отца-солнце.

Целый день после ухода Кьярума и Типло Илидор вёл своих спутников и ходовайку к потерянному городу Масдулагу, где когда-то появился сам замысел бегунов… то есть он думал, что ведёт спутников именно туда, на самом деле не испытывая никакой уверенности ни в чем. Понимая, что на самом деле они идут в полнейшую неизвестность, что он не может доверять своим чувствам так, как привык доверять. Илидор с досадой думал, что еще никогда не ощущал себя настолько неуверенным, как теперь, приближаясь – пытаясь приблизиться – к самому, наверное, сложному испытанию за всю свою недолгую жизнь.

Ведь Такарон нарочно подсовывал ему самые извилистые дороги, ведущие в любые другие места. Такарон не желает, чтобы золотой дракон добрался до Масдулага, чтобы он нашел машины… и, значит, бегун действительно должен быть там, в масдулагских владениях, иначе почему бы Такарону просто не вывести Илидора на ту единственную машину, которая ему нужна?

А в окрестностях Масдулага золотому дракону делать нечего, говорит его отец Такарон, пусть изменившийся, но всё еще помнящий своих старших детей и заботящийся о них по мере сил.

Такарон просто хочет уберечь золотого дракона.

* * *

– Когда-то нас было много. Когда-то всё были мы. Другие драконы других родов, которые ушли за моря или перестали быть еще до того, как прочие измельчали. Измельчали до маленьких дракончиков.

Серый туманный лёд складывается в огромную голову с черно-серой чешуёй, похожей на кору старого дерева. Голова размером с Илидора приближается к нему, смотрит на него выпуклым оранжевым глазом. Изо рта вырываются искры, ноздри подсвечены оранжевым. На носу появились две новые заплатки из металла, замечает Илидор и, когда он это понимает, из ниоткуда доносится звонкий стук гномского молота. Дракон щурит глаз, и вид у него становится ужасно хитрым – из-за того, что гребень его похож на прижатые к голове уши. Что-то большое, словно корабль, мелькает позади и исчезает в сером тумане – хвост исполинского дракона.

– Такарон больше не мог вместить всех. Большинству пришлось уйти. Измельчавшие драконы просто забыли об этом и назвали ушедших предателями камня, но ведь угольные драконы – не единственные, которые ушли наружу, а всего лишь последние. Однако они – единственные, кто ушел наружу недалеко. Быть может, кто-нибудь из них до сих пор живет в северной части гор, у самого стылого моря. И пусть драконы, которые остались, забыли о тех, кто ушел, но главное – мы помним о тех, кто продолжил жить в самом сердце подземий. И ты, их потомок – пусть ты ничей, но у тебя есть право рассчитывать на всех других драконов, которые жили и умерли в этих горах. Запомни это, маленький дракончик.

Илидор кивает, и только теперь, по движению собственного тела, понимает, что стоит перед исполином в человеческом облике.

– Если не свернешь с дороги… ведь ты не свернёшь? Мне жаль, что ты так упёрт… и близок день, когда маленькому дракончику потребуется большая помощь от тех, кто остался лежать в этих горах. И ты получишь её, получишь непременно. Это не важно, что ты не эфирный. Не водный. Ничей.