Клятва золотого дракона

Нет. Они настоящие! Самые что ни на есть настоящие, а вместе с ними – настоящие гномы, плоть от камня Такарона! Не важно, сколько в них сейчас металла, а сколько – живой плоти! Не имеет значения, что кричит им Жугер, объединивший их Жугер, ведомый страстью к разрушению! Важно, что мне незачем их бояться: гномы дракону не соперники, а машины, прожившие двести лет в глубоких подземьях, напитаны магией такаронских гор больше, чем магией механистов.

Никто из них не был создан, чтобы убить золотого дракона – как я не был создан, чтобы разрушать их.

Илидор, пятясь, шипел на приближающихся котов, а Жугер смеялся, смотрел на дракона, вцепившись в рога вырвиглаза, и хохотал, вращая глазами, забрызгивая бороду слюной.

Убить золотого дракона – проще, чем любого другого, зато придумать машину, способную подавить его магию, не смог бы ни один механист. Ведь ни один механист не сумеет объяснить машине, что такое мечта, как действует вера, откуда берется вдохновение. Едва ли механист сам понимает всё это, едва ли всё это хорошо понимает даже золотой дракон.

Да не обязательно понимать. Достаточно быть живым и слышать голос золотого дракона, почувствовать, что этот голос несёт в себе – и это может узнать каждое живое существо, у которого есть уши и чьих чувств не заглушила тяга к разрушению.

«Ты слышишь меня. Ведь звук побуждает толчок»

Илидор поднял голову, вдохнул полной грудью, и воздух хлынул в разжавшееся горло. Его лапы тряслись от страха, глаза были тусклыми и почти оранжевыми. В воздухе кружила водная пыль от паривших наверху облаков, и он почти чувствовал на своей чешуе прикосновения машин. Дракон сжал в лапе меч из стали Такарона, выкованный гномами Такарона, сжал до боли в пальцах.

Четыре шагуна, повинуясь команде Жугера, выстрелили одновременно, и дракон в тот же миг, хлопнув крыльями, взвился в мокрый гулкий воздух. Жидкий огонь из плеч шагунов плеснул мимо.

«Рыба уплывает, потому что очень хорошо слышит рыбака. Звук в воде разносится быстрее, чем в воздухе».

Сверху дракон увидел ходовайку: сложившись в мячик, она покатилась на прыток, охраняющих Жугера, и принялась пинать их под колени, отчего прытки шатались и пугливо поджимали кинжальные ноги, а гном орал и хватался за рога вырвиглаза. Позади толпы машин шарахался бегун. Илидор дышал ртом, впитывал в себя мокрый воздух большой пещеры, носился над машинами, постоянно меняя направление, не давая прицелиться в себя, но боясь подняться выше: крылья как никогда слабы, камень и лава тянут к себе. К тому же машины должны его услышать, каждая машина должна его услышать, сейчас, еще мгновение, только вернется голос – не может не вернуться, обязан вернуться, ведь в этих машинах нет ничего, ничего, способного сдерживать магию золотого дракона!

«Даже глухие смогут слышать, если дотронутся до источника звука»

Илидор пронесся над шеренгой змей-камнеедок, проводя хвостом по их головам, но в ответ по его телу хлестнули сразу несколько тяжелых металлических голов, и дракон едва не рухнул, одна змея подпрыгнула на хвосте и боднула его обожженное крыло, по спине другой змеи взбежал паук-прытка и сиганул дракону на спину, стал тыкать в его тело кинжальными ногами: одна сорвалась, другая прошла вскользь по прочной чешуе, третья оставила глубокую царапину. Над машинами серо-белым росчерком безумия взвился гигантский хробоид, промахнулся мимо дракона, откатился к стене ловко, как пружинная лента, не помяв ни одной машины, не сверзившись в пропасть, стал разворачиваться для нового захода.

«В стуке молота они слышат музыку. Это не поможет»

Илидор заметался, и еще одна змея, подпрыгнув, ударила его в живот, рёв хробоида раздался позади, и дракон, с трудом взмахивая крыльями, поднялся, наконец, выше, потом нырнул вниз и снова вверх, заметался в воздухе, путая змей и стряхивая с себя прытку. Краем глаза увидел, что строй пауков Жугера восстановлен. Куда делась ходовайка?

Жидкий огонь опалил его хвост, с задней лапы сорвала коготь мелкоячеистая сеть, запущенная Жугером, и от досады, от боли горло Илидора наконец разжалось, выпустило голос, и дракон заорал, помянул механистскую мать и ржавую кочергу, и сам едва не оглох от того, как гулко раскатился его крик во влажном воздухе гигантской пещеры. Увидел, как по рядам машин прошла дрожь.

«Твой голос слишком силён, маленький дракончик».

Начало песни походило на вопль, зато это был мощный вопль.

Заорал Жугер, заорал повелительно и яростно и замахал лаволампой, и направил своего вырвиглаза вперед, и за ним двинулись его верные машины, послушные свету, взмахам рук, движениям вырвиглаза и тех, кто видел его и двигался за ним. «Управление: смешанное, световое, стадное», – сказал бы Палбр.