Клятвоотступник

Съестные припасы, украденные из солдатской столовой мотострелкового полка, дезертир принес на дачу только через два месяца после пикантной ситуации в хлебном магазине. Возможность появления хозяина фазенды вынуждало его не только припрятывать продукты питания и оружие, но и заниматься бесцельным брожением по саду, либо где-то неподалеку. Он иногда страшно уставал от этого курсирования и «отрубался», спал очень долго. Молодого отшельника сейчас уже никто не кантовал. Над ним не «маячили» ни школьные учителя, ни офицеры, которые учили его правильно сидеть за партой или как правильно намотать портянки. Не было рядом с ним и родителей. Рядом с ним и возле него не было ни души человеческой. С ним была одна только природа. Этого неба, этого солнца, этих мирно стоящих деревьев мужчина-великан нисколько не боялся. И во все это, что не было связано с человеком, с его пороками он влюбился, влюбился неистово. Прошло ровно два месяца, когда он покинул часть. Даже за это очень короткое время он прирос к природе, она никогда не делала ему зла. Уровень сожительства беглого солдата с чудом света довольно часто определялся его настроением. Настроение у Кузнецова после побега из части в большинстве своем было скверное, его часто мучил страх. Он всего боялся, его пугал даже неожиданный стук или хруст сучков в лесу. От страха великан на мгновение замирал и внимательно всматривался во все вокруг. Ему казалось, что за каждым деревом стоит немецкий полицейский или советский офицер из отдела «молчи-молчи». Он от незнакомого звука или громкого шороха довольно часто «уносил» ноги. По причине страха во время очередной «курсовки» очень высокий человек в спортивном костюме «подозрительный» лес уже не посещал. Он искал другое место уединения, которое доселе было ему незнакомо и было вне подозрений. Иногда беглец блудил, блудил довольно долго, выручали указатели на немецких дорогах…

Страх вынуждал дезертира соблюдать все меры предосторожности и во время проживания на своей даче. «Производственные» работы он начинал делать после того, как совершал приличный круг обхода по периметру своей фазенды. На это уходило минут тридцать, а то и больше. Лишь убедившись в отсутствии людей, он начинал в прямом смысле что-то соображать, жить земными заботами. Спать на даче или в другом месте лично сам верзила не определял, он отдавался простому суеверию. Своеобразным символом этого для него была обыкновенная монета, достоинством в одну марку. Александр с замиранием сердца бросал монету вверх и также с замиранием сердца опускал свою голову вниз на землю. Он всегда держал пари на орла. Гербовое изображение ему сопутствовало как в Союзе, так и на службе, когда он спорил на что-либо со своими сослуживцами. Орел не покидал дезертира и сейчас. Он поднимал с земли монету и страстно целовал гербовое изображение. Затем смело шел делать все то, что запланировал. В этот же день он значительно раньше отходил ко сну, даже не запирая дверь своей фазенды. Перед сном молодой человек несколько раз вслух произносил короткую молитву. Эта была просто-напросто просьба к Богу о том, чтобы эта ночь и день грядущий принесли ему спокойствие, и только спокойствие. С этой просьбой он засыпал, с этим же и просыпался.

С решкой беглый был не в ладах и всегда стремился оградить себя от всевозможных приключений, в эту ночь он на даче не спал. Он надевал на себя кроме спортивного костюма офицерскую танковую куртку и уходил в глубину сада, где его ждал самодельный гамак. Он сделал его в первый же день, когда решил заняться благоустройством чужой дачи. Любитель свежего воздуха засыпал очень поздно, он все о чем-то думал и думал. Думы были в основе своей тревожные и безрадостные, особенно тогда, когда в животе что-то сильно урчало. Иногда Александру казалось, что его живот вот-вот взорвется. Он довольно часто покидал гамак, дабы хоть как-то «разрядиться». Временами эта «разрядка» повторялась через каждые полчаса. Он в этот момент мечтал о солдатском «хавчике», который он уплел бы за один присест. У того, кто обильно глотал слюну, не было сейчас ни прозрачного супа, ни вонючей рыбы. Был один только свежий воздух и ощущение свободы. Какая это была свобода, от кого или от чего он был свободный, дезертир еще и сам толком не осознавал…