Клятвопреступник

Он не боялся заблудиться — ребенком он днями напролет бегал по лабиринтам тайных переходов, появляясь и исчезая в укромных уголках дома и пугая гостей. Люциус позволял ему, ведь малышу было намного легче запомнить, куда и откуда ведут тесные коридорчики, где можно срезать и сэкономить несколько минут. Там, где взрослый порвал бы мантию об острые камни и с трудом протиснулся бы в тесные ходы, маленький Драко легко проскальзывал, выходя на свет в пыли, паутине и мелких паучках, и приводя Нарциссу в негодование.

Пробираясь по узкому ходу между кухней и столовой, Драко невольно улыбнулся, вспомнив, как однажды спугнул здесь летучую мышь–упыря и едва не заработал укус, в панике влетев в гостиную со зверьком, вцепившимся в его мантию. Пока всполошившиеся эльфы старались стряхнуть мышь с юного хозяина, Нарцисса ругалась, что пыль, сажа и паутина запачкали ее прекрасные ковры.

Через несколько часов эти самые ковры, великолепная библиотека отца, уникальное собрание растений и зелий матери — все обратится в золу. Улыбка Драко померкла. Если бы только у них было больше времени, прежде чем Люциус улизнул от Темного лорда, превратив свою трость в портключ, а себя и всех, кто последовал за ним — в предателей. Нарцисса даже из своей спальни услышала, как взбесился Волдеморт, и исчезла, прежде чем Пожиратели добрались до нее, уверенная, что сын сумеет позаботиться о себе.

Когда узкий проход стал настолько просторным, чтобы можно было стоять, Драко остановился и, тихонько приоткрыв едва заметную дверь, осторожно выглянул наружу.

В центре зала одиноко горела курильница. Исходящего от нее тусклого золотистого света не хватало, чтобы разогнать царящий мрак. Помещение казалось пустым, и Драко бесшумно выскользнул из‑за гобелена, стараясь не ударить метлой о стену. Огромные окна — от пола до потолка — занимали целую стену и открывали прекрасный вид на розовый сад. Остальные стены украшали опустевшие рамы.

Окруженный неуютной тишиной, Драко медленно прошел в центр зала, обычно наполненного негромким гулом голосов его предков. Без их говора дом казался еще более пустым, словно тело в ожидании похорон. Нарцисса любила подчеркивать, как хорошо ведут себя обитатели портретов Малфоев, и хотя она никогда не признавалась, Драко подозревал, что его предки со стороны Блэков не настолько благовоспитанны.

Выглянув в окно, в серебристом свете полускрытой за тонкими облаками луны Драко увидел силуэты оставшихся Пожирателей, неустанно прочесывающих земли поместья. Наверное, в поисках Люциуса и тех, кто ушел с ним. Или, скорее всего, в поисках домовиков, которых можно допросить, — понял вдруг Драко.

Отвернувшись, он снова посмотрел на курильницу. Больше похожая на большое блюдо, чем на факел, она давала достаточно света для портретов и домовых эльфов. Только Драко и его отец знали, что эта вещь удерживает на месте сложную паутину охранных чар имения, защитные заклинания и ловушки.

Чтобы активировать ее, Драко не нужна была палочка — эти чары повиновались только плоти и крови Малфоев. Юноша взял дьявольский мешок и метлу в левую руку, поднял правую высоко над пламенем и начал произносить фразы, заученные под строгим присмотром отца, смысла которых не понимал; слова древнего, давно забытого языка, на котором когда‑то говорили его предки. Повинуясь колдовству, пламя из оранжево–красного превратилось в белое и поднялось выше, жадно лизнув его ладонь. Драко вздрогнул и заговорил быстрее. Обычно травы, которые Нарцисса клала в курильницу, сгорали мгновенно, оставляя лишь пепел и аромат, но сейчас огонь становился все сильнее, от повалившего дыма Драко закашлялся, глаза заслезились. Ладонь пронзила боль, и юноша испугался, что вот–вот кто‑нибудь заметит странный свет из окон. Заканчивая заклинание, он помедлил, страшась последнего шага.

Позади с грохотом распахнулась дверь. Драко оглянулся и замер, у него перехватило дыхание. В дверях стоял сам Темный лорд, кривя губы в жестокой усмешке.

— Юный Малфой… — прошипел он. — Твоя семья доставила мне сегодня немало неприятностей.

Драко не мог шевельнуться. Прежде он никогда не находился подле лорда один. Его всегда оберегали или успокаивающее присутствие отца, или дерзкая надменность матери. Даже когда его родители склонялись перед Волдемортом, от них, казалось, исходил некий дух неповиновения, которого, к удивлению Драко, никто не замечал, даже сам лорд.

— Не пытайся бежать, — предупредил Волдеморт, увидев метлу. — Имение в моих руках. Ты не уйдешь.

Он подошел ближе и уставился юноше в глаза. Перед мысленным взором Драко тут же замелькали его недавние воспоминания. Снова, спрятавшись за гобеленом, он слушал обращенный к другим Пожирателям доклад отца о положении дел в Министерстве, затеянный только для маскировки и неожиданно обернувшийся безрассудным, давно задуманным побегом. Рывком вернувшись к реальности и ощутив, что его растущие удивление и панику словно смакуют, Драко понял, что на самом деле не он вспоминает произошедшее, а Волдеморт яростно роется в его памяти.