Клятвы и слёзы (ЛП)

Изменения атмосферного давления всегда усугубляли её артрит и, видя, как она хромала сегодня утром, я поняла, что ей было больно. Запах ментоловой мази, которую она фанатично втирала в свои больные конечности, успокоил мои расшатанные нервы.

Она поцеловала меня в обе щёки, без сомнения оставив на них следы своей яркой помады.

— Кейси, у тебя всё под контролем? Мне надо поговорить с Несс.

— Можешь не торопиться, Эвелин. Я займусь прованскими овощами.

Эвелин заставила меня взять ее под руку и потянула меня к двери.

— Пойдём. Выпьем чаю, querida.

Я взяла чайник с верхней полки в кладовке, как вдруг перед нами возникла Скайла с тяжёлым подносом.

— Привет! Как дела, дорогуша?

Она поставила поднос рядом с раковиной, затем убрала прядку обесцвеченных волос со лба и схватила мой чайник.

— Дай я помогу тебе. Чёрный, зелёный, травяной?

— «Эрл Грей», — сказала я. Эвелин любила только чёрные чаи. — Но я могу и сама справиться…

Она начала прогонять меня.

— Вон из моей кладовки.

— Спасибо, Скайла, — сказала Эвелин. — Мы будем на террасе. Дождь ведь ещё не пошёл?

Потянувшись за жестяной баночкой с байховым чаем, Скайла сказала:

— Ещё нет, но подозреваю, что он начнётся с минуты на минуту.

— Мы всё же рискнем, — сказала Эвелин и повела меня через столовую на террасу.

Снаружи был только Лукас. Он занял одно из кресел и проверял что-то на своём телефоне. Может быть, Лиам прислал сообщение? Мне не терпелось достать свой телефон, но я могла сделать это после разговора с Эвелин.

Небо заволокло сиреневыми облаками, и оно напоминало стёганое одеяло, которое сшила для меня в детстве мама и которое я отдала ветерану войны на углу улицы в один невероятно холодный зимний день. Его собака тогда зарычала на меня — вероятно потому, что я всё ещё пахла волком — а её хозяин улыбнулся, приподнял бутылку с алкоголем, которая, казалось, навсегда пристала к его ладони, и накинул одеяло на себя и своего питомца.

Оглядев Лукаса, Эвелин зашагала к противоположному концу террасы. Мы сели за квадратный стол из тикового дерева.

Тихим голосом она сказала:

— Фрэнк сообщил мне, что мой бывший муж купил гостиницу твоей семьи.

Я бросила взгляд на огромные стеклянные раздвижные двери, чтобы убедиться, что Скайла не выходила из них. Я не хотела тревожить преданных нам сотрудников раньше, чем это было необходимо. Эйдан Майклз мог вполне гарантировать им работу. Я не знала его намерений относительно этого места. Оно могло стать стратегическим пунктом, позволяющим ему следить за стаей, либо это была всего лишь коммерческая сделка для пополнения его банка недвижимости.

— Эвелин, как ты думаешь, он купил её, чтобы нанести ущерб… нам?

Под "нами" я имела в виду оборотней, хотя я ни секунды не сомневалась, что Эйдан был из тех людей, кто получил бы огромное удовольствие, помешав счастью своей бывшей жены. Поскольку этот мужчина обладал большим количеством связей и любил совать нос в чужие дела, я прекрасно понимала, что он знал о возвращении Эвелин в Боулдер.

— Или он просто вложил в неё деньги?

Она соскребла воск от лимонной свечи, который накапал на тиковую поверхность стола.

— Ему не нужны ни деньги, ни земля, querida.

Другими словами, это было не коммерческое предприятие.

— Вот держите, — прощебетала Скайла.

Она поставила на стол деревянный поднос с двумя кружками, чайником, сахарницей, небольшим кувшином с молоком и тарелкой, в которой находились маленькие печенья с джемом, считавшиеся одним из фирменных блюд Эвелин.

Поскольку у Эвелин был теперь доступ к кухне бóльшего размера и неограниченному количеству свежих продуктов, она сама готовила джем, так что и без того уже вкусное печенье стало просто невероятным.

— Вам принести что-нибудь ещё? — спросила Скайла, оглядев небо.

— Нет, спасибо, — сказала Эвелин. — Ты и так нас уже избаловала.

Я улыбнулась Скайле, которая улыбнулась мне в ответ, но её губы так и норовили выпрямиться, словно она хотела спросить, что не так. И хотя мы с ней были знакомы всего два месяца, я чувствовала, что она меня понимает; возможно, это было связано с тем, что мы обе потеряли матерей. Скайла как-то сказала мне, что она умела слушать, если бы мне вдруг захотелось поговорить.

Тогда я не хотела говорить о маме. И я всё ещё не хотела говорить о ней. Воспоминания о её уходе были всё ещё слишком свежи. И хотя я больше не плакала, когда кто-то вспоминал о ней, это до сих пор разрывало мне сердце.

— Я ещё не видела Эмми, но не могла бы ты поблагодарить свою жену за то, что она вышла вчера в ночную смену? Джеб и… Люси оценили бы это.

Она улыбнулась.

— Хорошо. В любом случае, дайте знать, если вам что-то нужно.

Пока Эвелин наполняла кружки горячим дымящимся чаем, я стащила с тарелки печенье.

— У Фрэнка есть ещё одна комната, которую я приготовила для тебя вчера вечером. Я хочу, чтобы ты переехала жить к нам. Я знаю, что Джеб официально твой опекун, но он не в состоянии заботиться о тебе, а мужчины, которые ошиваются рядом с тобой, мне не нравятся.