Кляуза. Жизнь за квартиру

Очередная «свидетельница» – молодая преподавательница английского языка Мордашева – во всеуслышание объявила, что однажды, войдя в кабинет Калиткина, застала Розу Васильевну… голой. Причем та спокойно устроилась на коленях Валерия Павловича. Обличительница при этом уперла руки в бока, как базарная торговка, и готовилась к решительной перепалке с сомневающимися. А Роман даже сфотографировал свидетельницу в ее боевой позе, против чего та вовсе не возражала.

От такой белиберды затосковали бы и ушлые сплетники. Но допрос продолжался, газетчики усердно строчили, и все участники собрания в меру своих сил постарались уверить представителей прессы, что в анонимке сообщена «только правда».

Коронным номером программы стал показ видеозаписей скрытой камерой. Сначала собравшиеся увидели… старичка, роющегося в цветочной клумбе. Осинская извинилась за допущенную ошибку. Эту шпионскую съемку организовали Танцуев и Сопелев, когда они еще дружили и оба были заместителями директора, того самого старичка, что ковырялся в клумбе. Бывшие друзья-соратники пытались доказать, что старенький директор, большой любитель цветов, якобы тайно грабит оранжерею лицея. Подобным, тщательно собранным компроматом сообщники выкинули дряхлого цветовода из руководящего кресла как надоевший сорняк. А вот поделить освободившийся трон бойцы не смогли…

Тем временем на мониторе уже замелькали новые кадры: какие-то человечки в убыстренном темпе стаскивали в сарай автомобильные запчасти. Из принесенных деталей выросла целая гора.

– Новый директор Танцуев, – прокомментировала Осинская, – незаконно списал почти новый «Жигуленок». Его приближенные тут же растащили автомобиль на запчасти. Геннадий Федорович сообщил о творящемся безобразии, куда следует. Нагрянула комиссия. И вот в ночь перед ее прибытием пособники Танцуева тайком возвращают похищенное в гараж. И хотя вместо автомобиля проверяющие обнаружили лишь кучу запчастей, проделка сошла директору с рук. Он отговорился тем, что это, мол, натворили озорники – учащиеся. Но скрытая камера ясно доказывает, кто занимался расхищением народного имущества!

А дальше шпионская техника продемонстрировала и вовсе что-то непристойное. Мелькание обнаженных тел, мужского и женского, их верчение, переплетение, сближение, разъединение. Появлялись поочередно ноги, руки, ягодицы. «Порнуха» длилась не более двух минут.

– Вот, – торжественно заявила, выключив технику Осинская, – вот вам неопровержимое свидетельство того, что Калиткин и Рундукова вступили в интимную связь!

Ловушка

Нашелся ли бы хоть один человек на земле, который бы с уверенностью мог опознать в голеньких барахтающихся человечках Рундукову и Калиткина? Но этот вопрос, по-видимому, нисколько не волновал председательницу подпольного собрания.

– Вы должны принять к сведению мнение независимого профсоюза, а также напечатать в ваших газетах наше обращение, – так неожиданно завершила собрание Осинская.

– Прекрасно, – сказал Топчанов, – но почему бы вам тогда не назвать автора анонимки?

Надежда Павловна несколько изменилась в лице, и тон ее стал угрожающим:

– Если вы не напечатаете наше обращение, у вас лично и у редакции будут большие неприятности…

Роман собирался ответить, и довольно резко этой двуличной самоуверенной даме. Но тут его внимание отвлек юркий карлик Лимон Лимоныч. Он быстро вложил в руку Олега записку и скрылся. Пеньчук оглянулся, но не увидел того, кто вручил ему корреспонденцию.

Роман Топчанов бесцеремонно заглянул через плечо конкурента, развернувшего странное послание. Записка с грубыми грамматическими ошибками гласила следующее: «Если хочишь знать правду, приходи сегодня к кочегарки