Клич Айсмарка

— Думаю, новая атака может последовать в любой момент. Так что если наши союзники еще хоть немного задержатся, они нам уже ничем не смогут помочь. Разве что похоронить павших, — продолжил рассуждать Магги, хотя единственным его слушателем был подросший котенок.

В отличие от Фиррины и Тарамана ученый по-прежнему верил, что Гришмак и его народ свято чтят договор и даже вампиры выполнят свои обязательства перед Айсмарком. Но когда? Вот в чем вопрос. Ведь может сложиться и так, что империя успеет сломить оборону столицы до прибытия союзников.

— Остается лишь надеяться на чудо, Фибула, — добавил ученый. — Кстати, о чудесах. Надо кое-что проверить…

Магги встал из-за стола, погладил кошечку, вышел из комнаты и углубился в лабиринт замковых коридоров. Он шел в лазарет.

За последние два дня он научился ловко избегать ведьм, пробираясь в пещеру. Часто ведьмы просто были слишком заняты, чтобы обращать внимание на одинокого постороннего, болтающегося по лазарету. А уж добравшись до подвала, взять факел со стены и спуститься по сырым крошащимся ступенькам в пещеру было проще простого.

И вот Магги уже стоит на вершине винтовой лестницы, держа факел высоко над головой и глядя на ветхие ступени, исчезающие в черной бездне. Его встретил знакомый запах сырой земли и неумолчная капель. Маггиор улыбнулся про себя и стал спускаться, осторожно нащупывая ногами ступени. Он уже несколько раз приходил в пещеру и видел, как с каждым разом Оскану становится все лучше и лучше. Что предстояло Магги увидеть на этот раз? Его снедало нетерпение. Однако Маггиор никому не рассказывал о том, что видел, несмотря на то что в столь тяжелое военное время хорошие новости были на вес золота. Он даже Фиррине ни словом не обмолвился, хотя уж она-то больше других имела право знать. Магги и сам не понимал, почему держит все в тайне. Когда он пытался разобраться в этом, его дисциплинированный ученый ум отказывался признавать очевидное: Маггиор Тот суеверно боялся, что, если о чуде узнают другие, оно исчезнет и Оскан умрет.

Наконец полуразрушенная лестница осталась позади, под ногами захлюпала грязь пещеры. Магги уже освоился тут, ему даже не нужен был факел, чтобы найти дорогу, — разве что для того, чтобы полюбоваться на чудо. Он побрел к дальней стене, где смутно виднелись очертания лежанки, и остановился над распростертым телом колдуна. Когда же факел разогнал тьму, ученый так и ахнул. Длинные капли слизи и сукровицы, которые свисали с тела, превратились в кожистые хоботки, которые слабо пульсировали, погрузившись в густую жижу на полу пещеры. Но удивительнее всего был сам Оскан. Он выглядел почти здоровым. Обожженные остатки старой кожи окончательно слезли с него, а вместо них наросла новая, розовая и блестящая. Его руки лежали на груди, гладкие и целые, лицо полностью восстановилось, и на нем, как прежде, застыло выражение легкого удивления. Оскан даже вырос, и его ноги теперь протянулись на кровати дальше, чем тогда, когда целители оставили мальчика в пещере. У него начали отрастать волосы, легкий цыплячий пушок покрывал новую кожу головы.

Маггиор громко засмеялся от радости, но тут веки Оскана дрогнули, и ученый зажал себе рот рукой, испугавшись разбудить мальчика. Оскану еще рано было пробуждаться от целительного сна. Маггиор, стараясь не шуметь, попятился к выходу из пещеры и остановился только для того, чтобы, погрузив ладони в богатую минералами грязь, возблагодарить богиню за ниспосланное юноше исцеление. Потом, подняв факел, ученый заспешил вверх по ступенькам.

Хирурги советовали Сципиону Беллоруму лечь, однако он предпочел сидеть на стуле. Культя все еще пульсировала там, где они прижгли сосуды раскаленным металлом и закрыли рану, окунув ее в кипящую смолу. От обрубков нервов по телу разлилась жгучая боль, но полководец встречал ее ледяным молчанием. Агонию он перенаправил в другое русло: боль питала его гнев и решимость отомстить. И когда лучшие лекари, каких смогла прислать империя, закончили его пытать, Беллорум заставил себя встать и дойти до выхода из шатра, чтобы показаться солдатам.