Клич Айсмарка

Вервольф кивнул.

— Как пожелаете, госпожа, — сказал он, втайне испытав облегчение оттого, что не придется делить кров с таким сердитым колдуном. — Мы будем с нетерпением ждать вашего возвращения.

Сани подскочили на ухабе, и мысли Фиррины вернулись к настоящему. Вервольфы продолжали мчаться на север быстрее ветра, а Оскан вовсю любовался красотами заснеженной земли вокруг. Вот они проехали сквозь маленькую рощицу, Оскан обернулся и долго еще смотрел на оставшиеся позади сосенки.

— Дальше к северу деревья уже не растут, — пробормотал он. — Здесь заканчиваются земли людей и начинается царство дикой природы.

Впереди простиралась белая равнина, укрытая снежным покрывалом. Солнце уже скрылось за горизонтом, короткий зимний день догорал последними розовыми отсветами. И по мере того как он угасал, впереди над землей разгоралось чистое сияние Тихой звезды.

Ведьмак неотрывно смотрел на звезду.

— Оскан! — окликнула его Фиррина. — Почему ты так хотел ехать со мной в страну снежных барсов?

Юноша повернулся к ней.

— Если у тебя ничего не получится, Фиррина, и ты погибнешь, пытаясь заполучить в союзники Тараман-тара, Айсмарк погибнет вместе с тобой. Сципион Беллорум будет править железной рукой по своему разумению, провозглашая верховенство науки и машин. Наука и машины — это, может, само по себе и не плохо, они ведь могут сделать жизнь легче. Но видится мне, империя захочет властвовать и над всем остальным. Для магии и тайн не останется места: ведь для имперцев природа — это всего лишь огромный склад, где можно взять все необходимое для науки и машин. Где будет мое место в таком мире? Я стану бродягой, ненужным мусором, который волны выбросили на песок. Конечно, можно было бы попробовать и такую жизнь, но только из чистого любопытства. — Он снова обратил свой взор к небу, где один за другим распускались бутоны звезд. — Уж лучше умереть быстрой смертью в когтях снежного барса, пасть жертвой силы природы, чем выгореть, как лампа, в которой кончилось масло.

Девочка кивнула — она его очень хорошо понимала.

— Ты, наверное, давно уже об этом думаешь. Я так и знала, что ты скажешь что-нибудь в этом роде. — Она вдруг улыбнулась. — Только посмотри на нас. Мы едва выросли из детства, а уже ворчим по поводу перемен, как старики. Интересно, а можно родиться старым? Иногда мне кажется, что со мной как раз это и случилось. Как же нам одолеть неумолимое движение вперед? Как нам победить силу науки?

Оскан хмыкнул.

— На какой вопрос сначала ответить? Можно ли родиться старым? Да, я вот сейчас чувствую себя на все девяносто. Что же до остального, то наука нам не враг, ведь она принадлежит людям. Она помогает нам понять красоту нашего мира и сделать так, чтобы в нем стало лучше жить. Но империя хочет заграбастать науку в свое единоличное пользование. Для имперцев двигаться в будущее — значит отбросить все старое, будь то хорошее или дурное. Наука дает им новые способы уничтожения людей, а остальное их не интересует.

— Думаешь, все ученые сеют зло? — спросила она.

— Маггиор Тот тоже ученый, — ответил Оскан.

— Да, — согласилась девочка, вспомнив опыты и эксперименты, над которыми она корпела еще год назад… В прошлой жизни. — Он бы сделал так, чтобы наука служила добру.

— Да. И я уверен: он далеко не единственный такой ученый, есть и другие.

Они замолчали, прислушиваясь к скрипу снега под полозьями. Остатки солнечного света уже стекли с небосклона, и холодные звезды равнодушно подмигивали путешественникам, мерцающие и искрящиеся, как кристаллы льда.

Вервольфы продолжали неустанно мчаться вперед, принюхиваясь к ледяному воздуху, чтобы не сбиться с пути к Мировой оси. А когда над горизонтом всплыла ущербная луна, они приветствовали свою повелительницу дружным воем и остановились.

Люди-волки торопливо разгрузили вторые сани и поставили низкую палатку, в которой могли уместиться все сразу. Когда все было готово, Гринельда Кровавый Зуб вежливо поклонилась и спросила, не желают ли королева и ее советник присоединиться к ее собратьям в их скромном убежище.

Фиррина с должным достоинством кивнула и, опершись на мохнатую лапу, сошла с саней. Многослойная палатка из выделанной кожи была довольно просторной, пол ее тоже выстлали мехами, а по углам расставили маленькие жаровни. У входа горел большой костер, и двое вервольфов, усевшись на корточки, поджаривали на вертелах мясо для гостей. Оскан несколько минут наблюдал за ними (за это время мясо сначала подгорело, потом упало в золу), затем сказал, что они с королевой предпочли бы сами приготовить себе ужин, и отобрал у горе-поваров вертела.

Вервольфы вздохнули с облегчением, поклонились и убежали помогать сородичам с обустройством лагеря. Но вскоре стало ясно, что Фиррина готовит не лучше людей-волков, и Оскан взял дело в свои руки.

— Меня все равно уже тошнит от мяса, — шепнула девочка, пока другие не слышали. — Я готова убить за буханку хлеба или миску морковки.

— Ну, хотя бы за яблоко! — в ответ прошептал Оскан.

Фиррина согласно закивала.