Клиент всегда прав

— Альберту предлагалось продать часть акций. В противном случае ему угрожали физической расправой, — нахмурился Степан Федорович.

— Как реагировал ваш сын на эти угрозы?

— Никак. Как выяснилось, с чудовищным легкомыслием, — горько усмехнулся Дюкин.

— Вы были в курсе с самого начала?

— Нет, узнал за день до вас, — мрачно посмотрел на меня Дюкин, — Альберт запретил Веронике распространяться на эту тему. Так она сказала…

— Акции перейдут в ее собственность?

Дюкин кивнул.

— И как она планирует с ними поступить? — полюбопытствовала я.

— Понятия не имею. Ей сейчас не до этого, — пронзил меня своим острым взглядом Степан Федорович.

— Хорошо, я с ней поговорю. Разумеется, когда она немного придет в себя. А что за человек ваша невестка?

— Знаю точно, Альберта она любила, старалась всегда ему угодить. Порядочная женщина. Я ей не то чтобы симпатизировал…

«Да, конечно, такой жесткий человек, как вы, — обратилась я мысленно к своему собеседнику, — не способен просто симпатизировать».

— …ну, как бы это объяснить… Я не замечал в ней каких-либо отрицательных качеств, — неуклюже закончил Дюкин.

— У них была дружная семья?

— Вполне, хотя Альберт, как мне кажется, недостаточно уделял Веронике внимания.

— В чем это выражалось?

— В разных пустяках. Иногда он приходил обедать без нее. Я, конечно, был не против… Даже наоборот… Женское общество, знаете ли…

Он тяжело вздохнул.

— Понятно, — через силу улыбнулась я, заподозрив в моем собеседнике ретрограда, — сколько лет они прожили вместе?

— Пять, — бросил Дюкин.

Домработница принесла чай. Составив с подноса две фарфоровые чашки, сахарницу, тарелочку с лимоном, сливки, она удалилась.

— Угощайтесь, — холодно произнес Степан Федорович, и мне тут же расхотелось пить чай.

— Спасибо, — сдержанно поблагодарила я.

Хотелось курить, но у хозяина, по-видимому, не было этой пагубной привычки, поскольку пепельница в мое поле зрения не попала. Я вынула сигарету и разминала ее пальцами, думая, стоит ли спрашивать разрешения или нет.

— Если хотите, можете курить, — заметив мою нерешительность, снисходительно произнес Степан Федорович. — Сам я давно с этим завязал и вам советую.

Он довольно легко поднялся с кресла, достал из шкафа огромную хрустальную пепельницу и поставил на столик рядом со мной. Такие пепельницы я иногда видела в правительственных кабинетах. Дюкин снова занял свое место и поднял чашку с чаем, предварительно добавив в нее сливки и сахар.

— Еще несколько вопросов, Степан Федорович, — я с удовольствием закурила. — В принципе, на первый вопрос можете не отвечать, но мне хотелось бы знать, почему вы обратились к частному сыщику, а не доверились милиции?

— Потому что мне нужен реальный результат, а не отписка, — резко ответил Дюкин, едва не расплескав содержимое чашки. — Чтобы вам, девушка, было более понятно, могу добавить, что я долго работал во властных структурах, еще до перестройки, и знаю о методах работы милиции не понаслышке. Не хочу сказать о них ничего плохого, они могут отыскать иголку в стоге сена, но для того, чтобы их раскачать, нужно приложить немало усилий. Дешевле и спокойнее для меня обратиться к частному детективу, что я и сделал. Мне посоветовали нанять вас, всячески превознося ваши способности, но я, честно говоря, не совсем уверен, что вы мне сможете помочь.

— Я к вам на работу не напрашиваюсь, — меланхолично пожала я плечами, — найдите другого сыщика.

— Нет, — категорично заявил Дюкин, — вы отыщете убийцу моего сына, или вашей карьере детектива придет конец. Во всяком случае, в нашем областном центре.

Я уже подумывала о том, чтобы послать к черту этого властного старика, возомнившего о себе невесть что, но, пока я размышляла, Дюкин добавил:

— Прошу простить за резкость, — выдавил он из себя, — я все еще представляю себя в одном из больших кабинетов. У вас, кажется, были еще вопросы?

Раз он соизволил извиниться, я сделала вид, что пропустила мимо ушей его угрозы, тем более что это мне ничего не стоило.

— Давайте кое-что уточним, — как ни в чем не бывало сказала я, — вы говорите, что вашему сыну угрожали…

— Так сказала моя невестка, — сухо заметил он.

— А с сыном вы об этом не говорили?

— Я узнал об этом только после его смерти.

— Что вы почувствовали, когда узнали об угрозах?

— Не знаю, — пожал он плечами, — сейчас многим угрожают, иногда угрозы так и остаются угрозами, но, видимо, в случае с Альбертом действовали серьезные люди.

— Вы кого-нибудь подозреваете?

— Я могу только предполагать, — медленно произнес Степан Федорович, — не знаю, будет ли это вам полезно.

— Говорите, я постараюсь разобраться, — бросив окурок в пепельницу, я взяла чашку с чаем.

Дюкин немного помолчал, глядя куда-то мимо меня, а потом сказал: