КЛИКУШИ ГОЛОДОМОРА

Прежде всего очевидное: нужно было принять меры для сохранения рабочего скота. Да, все эти окопавшиеся в обкомах и райкомах тогдашние кучмы, ельцины и кравчуки, сидящие в ОГПУ путины и прочие рабиновичи убеждали Политбюро, что крестьяне спят и видят себя в колхозах. Надо было еще раз обдумать и еще в начале 1929 года ввести уголовное наказание за уменьшение стада рабочего скота во всех видах хозяйств. А его ввели только в 1930 г. да еще в таком виде: «79.1. Хищнический убой и умышленное изувечение скота, а также подстрекательство к этому других лиц с целью подрыва коллективизации сельского хозяйства и воспрепятствования его подъему, - лишение свободы на срок до двух лет с высылкой из данной местности или без таковой».

Получается так, что по этой статье можно было сажать всех, а, значит, никого. Ведь скот всегда резался на мясо и поди докажи «хищнически» или нет. Затем, чтобы осудить, нужен был мотив подрыва коллективизации, а если я единоличник, не собираюсь вступать в колхоз и вырезал всех своих быков, то какие ко мне претензии? Товарищ Калинин мало того, что поздно, так еще и придумал какую-то невразумительную чушь вместо охраняющего скот закона. По этой, принятой в порядке паники, статье получается, что сажать можно было только руководителей колхозов. А статья 79.3 о защите лошадей была введена в Уголовный кодекс вообще в 1932 г.

Но главное – толку от этих статей не было по вине Сталина. Сегодня, опираясь на его статью «Головокружение от успеха», считают, что коллективизацию надо было проводить «мягко» - создать образцовые колхозы и сманить в них остальных. Но вы же видите, что получилось после марта 1930 г., когда попробовали «мягко». Отказ от немедленной массовой поголовной коллективизации был крупной ошибкой. Конечно, хорошо быть умным после, но я думаю, что это так.

Коллектив обывателей (толпа) крайне не любит, когда из толпы кто-то выдвигается, особенно если толпа начинает подозревать, что выдвигающемуся помогает начальство, — а колхозам советская власть помогала. «Мягкая» коллективизация – прямой путь к разделению сельских обществ, а разделение – это война. Массовый загон людей в колхозы вызвал бы водопады матюков, но через год все и всё уже забыли бы, поскольку толпа спокойна, когда в любом деле участвуют все. Тогда отдельный человек в толпе не считает себя дураком или особо обиженным.

Вот Кучма прикидывается дурачком и вещает, что, дескать, какие-то коммунисты приехали в села и выгребли сначала все, а потом и спрятанное. Чёрта с два!

Коммунисты из сельсоветов не вылазили, особенно такие, как сам Кучма. Ходили и искали спрятанное зерно свои же селяне – колхозники. Лебединцев вспоминает, что даже подростки, вооружившись щупами, обыскивали единоличников в поисках закопанного зерна. Война в коллективе пощады не знает. Ведь колхозы налог и план государству сдавали, что же, теперь единоличники, спрятав зерно для продажи его на рынке, над колхозниками будут посмеиваться и торжествовать? Ага! Вы у нас посмеетесь! И вот эта война – последствие «мягкой» коллективизации.

У Сталина не хватило духу выслушивать крестьянский мат-перемат со всего Союза, а надо было потерпеть. Ведь это хорошо, что подоспели трактора с введенных в строй тракторных заводов. А если бы они задержались на год-два? Вместо того чтобы решительно вырезать аппендицит, большевики стали его лечить примочками и дождались перитонита. Хорошо хоть не с летальным исходом.

Большевики, на мой взгляд, в 1929 г. коллективизацию начали правильно: в колхозы загоняли быстро и всех. Но уже в марте 1930 г. запаниковали и уступили толпе. А это уже административное преступление. Недаром горький опыт армии учит сначала заставить подчиненного выполнить приказ, который тот считает неправильным, а уж потом пусть жалуется. В противном случае подчиненные начнут сами командовать и управление войсками будет утеряно. Так и случилось с коллективизацией. Уступив обывателю, большевики дали ему несбыточную надежду, что тот и дальше бунтами и сопротивлением сможет достичь желаемого. И обыватель стал желать прав иноземного оккупанта – права ничего не давать этой стране. В результате и пострадал, как немцы в Сталинграде.

Если сформулировать конкретно, в чем именно вина Сталина и большевиков, то ответ видится таким: в нерешительности при проведении коллективизации и в плохом обдумывании того, на что может пойти алчный обыватель.

Помощники голода