Клим Первый, Драконоборец

– Остановись, повелитель. Не направляй свои благословенные пальцы в комнату. Вспыхнет пожар, и ты сгоришь!

– Верно. Рисковать не стоит.

С этими словами Клим распахнул окно, высунулся до пояса и воздел над головой правую руку. Миг, и ослепительный огненный шар запульсировал в его ладони, потом пламя рванулось вверх, к темному небу и звездам, словно новая комета с длинным багровым хвостом. Во дворе послышались испуганные возгласы, заржали лошади, в страхе взвизгнула служанка, что-то с грохотом опрокинулось, ведро или котел.

Отступив на шаг, Клим с изумлением уставился на свои руки.

– Огнемет… живой огнемет… – хрипло пробормотал он, чувствуя, как стекают с висков на щеки струйки пота. Потом добавил окрепшим голосом: – Ну, Бахлул, ну, ретивый мой! Знатно удружил! Думаю, вопрос с драконом мы решили. Возможно, и с Авундием.

– Рад служить, о меч справедливости! – с энтузиазмом отозвался джинн. – Но в деянии этом помощь моя ничтожна, а главное – обретенное тобой могущество. Я узнаю эликсир, созданный некогда Сулейманом ибн Даудом, – мир с ними обоими. Не сомневайся, средство надежное.

Клим все еще глядел на свои руки, словно боялся, что они вот-вот покраснеют и вспыхнут ярким пламенем.

– Сулейман и так был великий кудесник, – произнес он. – Для чего ему этот эликсир? Что он с ним делал?

– Как для чего, о повелитель вселенной! Вспомни, у Сулеймана было триста жен и шестьсот наложниц, и каждая – ашуб и лалегун[8]. Облагодетельствовать всех без такого эликсира невозможно! Даже для царя царей, владыки над джиннами и ифритами.

– Напряженная была у него жизнь, – заметил Клим и направился в опочивальню, прихватив обе кружки.

В принципе Авундий мог явиться где угодно – в думной палате, трапезной или караульном помещении, но опочивальня лучше подходила для их рандеву. Зеркало, здесь висело зеркало! Возможно, зазеркальный старец был пустозвоном, не способным в реальности муху прихлопнуть, но все же Клим рассчитывал на его содействие. Надежда была эфемерной, ибо старик не относился к персонам приятным и услужливым – скорее, любил поиздеваться и навести тень на плетень. Но обещал же подсобить! Размышляя об этом, Клим допил кружку и убедился, что джинн сидит на его плече в полной боевой готовности.

Он оглядел комнату. Стол с креслами, кровать под шкурой полярного козла, окна в частом переплете, под ними – сундуки, а на стенах – фривольные гобелены и четыре светильника. За кроватью, в дальнем конце опочивальни, сгустились тени; оттуда, из темного угла, обычно выползали призраки, те, что являлись к королю на праведный суд. Климу казалось, что и Авундий вынырнет из этого мрака – ибо где же обитать отродью тьмы, как не в беспросветной ночи? Но он ошибся.

Наступил полночный час, и вдруг послышалось ему, что кто-то в комнате сопит и покашливает. Он бросил взгляд на гобелен – там, расталкивая рогатых фавнов и мясистых нимф, ворочалась знакомая фигура в черном. Авундий пнул одного сатира, дернул за космы другого, приложился коленом к пышным ягодицам нимфы и, расчистив себе дорогу, спрыгнул на пол опочивальни. Его водянистые глазки поблескивали и – невероятный случай! – на бледных щеках разгорался румянец.

– А вот и я, любезный мой! Вижу, ты уже ждешь и тоскуешь. И личико у тебя хмурое… Или мне не рад?

Клим не ответил – ухватив початую кружку, осушил ее до дна. Сулейманово зелье взыграло в крови; сейчас не то что бледный гость, а триста дьяволов и шестьсот чертей были для него на единый чих.

– Пьешь! – с неискренним сочувствием молвил Авундий. – Понимаю, осень уже, холодновато, хочется согреться… Ну ничего, скоро мы будем в местечке потеплее. Там тебя встретят с пылом, с жаром, хотя ни рюмку, ни кружку не поднесут. Ты уж поверь мне, там и без спиртного горячо. Там…

– Хватит пургу нести! – оборвал его Клим. – Документ где, свистун помойный! С подписью и печатью!

Авундий застыл в некотором ошеломлении, потом ехидно усмехнулся и вытряхнул свиток из левого рукава.

– Документ… Конечно, документ. А вот и он! Этого хватит?

– Не хватит. Предъяви, как положено!

Свиток с шелестом развернулся. В длину он был метра полтора и исписан крупными буквами; внизу накорябана подпись, вроде бы кровью, а под ней – какая-то загогулина.

– Не вижу печати, – произнес Клим.

Джинн, спрятавшись в кружевах его воротника, шептал на ухо:

– Жги его, победоносный! Жги сына праха!

– Печать имеется. У нас с этим строго, – сказал Авундий, и загогулина ярко вспыхнула. – Гляди, сударь, вот печать Князя Тьмы с тремя шестерками, что означает число зверя. Теперь доволен?

Клим подбоченился:

– Ты с кем разговариваешь, гнида? Я тебе не сударь, а государь! Что до печати… Говоришь, Князя Тьмы? Ну у нас и не такое подделают. Любой диплом, любой мандат, хоть депутатский. Ты откуда эту липу притаранил? Не из России ли?

На щеках гостя заиграли желваки, глаза налились багровым.