Клин

— И ты так спокойно об этом говоришь?! — взорвался я. — Да ты и правда шпионка, империалистическая зараза! Только ты одного не учла — в СССР за предательство денег не платят!

— Он что, больной? — посмотрела «шпионка» на Серегу. И в глазах у нее мне почудилась искренняя жалость. Я ничего не понимал! Похоже, брат тоже не мог понять, что происходит, и он предпринял очередной, как мне думалось, тактический ход.

— Кто тут из нас больной, вопрос спорный, — сказал он. — Давайте-ка для начала познакомимся.

— Это еще зачем? — насторожилась девка. — Я же сказала: клеиться ко мне бесполезно.

— Никто и не собирается к вам… это самое. Но беседовать будет проще, разве нет?

«Диверсантка» подумала и кивнула.

— Ладно. Анна. Достаточно?

— Вполне. Я — Сергей, он — мой двоюродный брат Фёдор.

— Дядя Фёдор! — фыркнула девка. — А ты тогда — кот Матроскин. Но лучше просто Матрос.

— Почему? — опешил Серега. Я тоже недоуменно заморгал.

— Ну, как в том мультике. И подходит к вам, между нами, девочками. Тем более ты в тельнике.

— Не помню я что-то такого мультика, — буркнул я. — Может, у вас, в Америке…

Договорить мне не удалось. Девка вскочила на ноги и направила на меня свою империалистическую винтовку.

— Ну, ты, Дядя Фёдор! Еще одно слово про Америку или про шпионов — и я прострелю тебе ногу! Или руку. Выбирай.

Я невольно поджал ноги и спрятал за спину руки.

— Спокойней, Анна, — сказал Сергей. — Брат шутит, он больше не будет. Но, как вы говорите, между нами, девочками, я тоже не припомню такого мультфильма. Разве что он из новых, тогда я мог пропустить, занят был в последнее время.

— Да какой же он новый! — удивилась Анна. Ствол, правда, от меня отвела. — Восьмидесятых еще годов, наверное, я его в детстве смотрела.

— Восьмидесятых? — насупился Серега. — В детстве?.. А разве кинематограф в то время уже был? И сколько же вам тогда лет?..

— Да уж не больше, чем тебе, — фыркнула Анна. — И перестань наконец «выкать»! Чай, не на официальном приеме.

— Но если вам… то есть, тебе, не больше лет, чем мне, то твое детство пришлось на двадцатые, а то и тридцатые, так?

Теперь настала очередь моргать Анне. Она снова присела на корточки, а «дуру» свою и вовсе забросила за спину.

— Какие тридцатые, Матрос? Сейчас двадцать первый! Или ты у нас тоже больной?

— Ну вот что, Анна, — вновь свел брови Сергей. — Для начала перестань городить ересь. А еще, если тебя раздражает, что мы тебя называем шпионкой, то нам, в свою очередь, не нравится, когда нас обзывают больными. Стрелять нам в тебя, правда, нечем, но крепким словцом припечатать обещаю.

— Так ведь это не я, а ты чушь несешь; как мне тебя еще называть?! Я родилась в девяносто шестом, какое у меня может быть детство в двадцатых, если они только настали? А до тридцатых еще дожить надо. Между нами, девочками.

— Ерунда какая-то!.. — затряс головой Серега. И с надеждой посмотрел на меня. — Федь, может, у меня и впрямь мозги клинит? Какой сейчас год, ты говорил?..

— Пятьдесят первый, — буркнул я. — Во всяком случае, у нас, в СССР. Не знаю, как там у них, в Аме… — Я спохватился и замолчал.

— Так! — поднялась опять на ноги Анна. Винтовку она доставать не стала, но и взглядом она стреляла по нам вполне себе хлестко. — Придуриваться вы прекращать не собираетесь, как я вижу. Тогда предлагаю прогуляться. Доведу вас до «Бара», здесь недалече, а там кому-нибудь сдам. Вы со своими прибамбасами мне уже надоели.

— Погоди, — сказал я, готовый сгореть от стыда. Но терпеть я больше не мог, мочевой пузырь был готов лопнуть. — Ты только не стреляй, но мне нужно отойти.

— Мне тоже, — хмыкнул Сергей.

— Куда это? — нахмурилась Анна.

— Посс…мотреть, как ссолнце всстает, — скривился брат в неуклюжей улыбке. Похоже, и его припекло как следует.

Видно было, что девчонка смутилась. И все же сказала:

— Никуда не отходить! Отвернитесь и…

— Тогда уж лучше ты отвернись, — сказал Серега.

— Нашли дуру! Может, мне еще глаза закрыть и досчитать до ста?..

Я чувствовал, что вот-вот намочу штаны. И меня вдруг пробрала такая злость, так стало позорно унижаться перед этой… шпионкой не шпионкой, но уж точно не перед образцовой советской комсомолкой, что я плюнул, вскочил и, расстегивая на ходу ширинку, бросился к ближайшей елке.

— Стой, идиот! — заорала сзади проклятая девка. — Там же «трамплин»!!!