Клинч за жизнь

Отлично. Теперь мне точно не выйти сухим из воды. И зачем Идальго положил нож Серого в карман во время драки? Какого чёрта он вообще докопался до Пчелоеда? В голове витали всевозможные исходы этого конфликта, и ни один из них не был положительным. Идальго повернулся в мою сторону. В одном его взгляде было больше мужества, чем во всём моём естестве.

— Не бойся, таких, как ты, очень любят на зоне, — Пчелоед сузил глаза в улыбке и почесал в паху. — Прямо в попку любят.

— Лучше бы ты занял свой грязный рот чем-нибудь. Например, ты мог бы… — Идальго прислонился к прутьям, — отсосать у меня стоя, карлик.

Пчелоед ударил по решётке кулаком, но парень успел убрать лицо.

— Хотя с твоим ростом может понадобиться стремянка…

Комиссар в ярости забежал в кабинет и вышел оттуда с дубинкой. Он достал из кармана связку ключей и крикнул:

— Эй, Африка! А ну пойди сюда!

Я медленно подобрался к решетке и, пока шел, несколько раз взглянул на Идальго. Он сидел с наплевательским видом. Когда я приблизился, Пчелоед просунул руку между прутьев и притянул к ним мою голову. Он максимально приблизился ко мне, а затем прошептал: «Я знаю про твои мутки с Удавом, так что можешь валить домой. Но пацан останется». Пчелоед отодвинулся и открыл замок. Дверь камеры открылась. Комиссар рванул внутрь, оттолкнув меня. Когда я обернулся, он уже избивал Идальго дубинкой. Юнец пытался сопротивляться, но удары по голове дали о себе знать, и скоро парень уже не мог оторвать лицо от пола. «Чего встал?!» — крикнул Пчелоед. Его голос всё ещё управлял мной. Я выбежал из комнаты, притворяясь, что не слышу крики товарища.

На выходе из участка я остановился. Мне слышалось, как дубинка врезается в плоть Идальго. Бам! Бам! С каждым разом звук становился громче. Бам!!! Через несколько минут казалось, будто мой череп превратился в колокол, внутри которого бьётся язык в виде большой полицейской дубинки. БАМ! БАМ! БАМ!

После некоторых колебаний я тихо зашёл в участок. Мне оставалось пройти совсем чуть-чуть, но знакомый садистский голос заставлял меня колебаться. Собрав все силы в кулак, я сделал пару шагов и увидел Идальго, прижатого к тюремной решётке и прикованного к ней наручниками. Рядом стоял Пчелоед в расстёгнутой рубашке и с дубинкой в руках. Полицейский ударил Идальго по рёбрам, а парень отчуждённо взглянул в мою сторону. В этот момент что-то щёлкнуло в моём мозгу, я закричал что есть мочи и бросился в бой.

— Какого… — сказал, развернувшись, Пчелоед, перед тем как получить в челюсть.

Полицейский отступал и отмахивался дубинкой, но это не остановило меня. Я наносил удары одним за другим и скоро прижал Пчелоеда спиной к решётке. Теперь не вырвешься! Я сжал зубы в широкой улыбке и продолжал бить. От каждого удара голова Пчелоеда раскачивалась сильнее, а по моему телу пробегала дрожь. Я был так одурманен насилием, что даже не заметил, как упал полицейский, пока не врезал рукой по железной решётке. Было не больно. Удовольствие притупляло все остальные ощущения.

Я вытер кулак и опустил глаза. Пчелоед лежал без сознания. Его окровавленная ряха касалась моих ног. Я поднял ботинок над головой врага. Наверное, вот что испытывает наркоман, когда уже воткнул шприц в вену, но ещё не ввёл содержимое. Тихий голос пробудил меня, и я посмотрел на измождённого Идальго, который несколько раз повторил: «Спасибо». Мне вспомнилось его четвёртое правило, и я медленно опустил ногу.

— Ты не мог бы… достать ключ… из кармана… — произнёс парень.

Его слова дошли до меня не сразу, но, поковырявшись в карманах Пчелоеда, я всё-таки нашёл ключ. Я освободил Идальго и уже собирался бежать, но парень направился в кабинет Пчелоеда. Несколько минут он открывал разные ящики большого стола, пока не отыскал злополучный нож и не спрятал его в карман. Когда мы вышли, Идальго вновь удивил меня, пробежав метров тридцать на одном дыхании. Он морщился от боли, но не прекратил бег. Я последовал его примеру. Когда мы остановились, Идальго вытащил нож и бросил его в кусты. Затем он аппетитно зевнул и сказал:

— Ладно, кореш, пора нам расходиться. Ещё раз спасибо, что выручил. Увидимся в «Титанике», часам к шести.

— Но бокс по расписанию в четыре.

— Ну, значит, в четыре.

Идальго протянул кулак и заставил меня ударить по нему. Он назвал это «боксёрским прощанием». «Скоро мы закончим наш поединок», — сказал юнец перед уходом.

В квартире царила тишина. Мать ещё не проснулась, а я сделал небольшой завтрак и принялся думать. Бык, Серый, Пчелоед… к чёрту этих уродов! Пусть захлёбываются желчью, а я всё равно проведу свой бой с Идальго. Плевать, что после этого меня как минимум изобьют, а как максимум посадят. Терять мне больше нечего.

Дневная медитация подействовала, и по дороге в «Титаниум» я решил пробежаться, чтобы не уступать Идальго. Идея не оправдала себя, ибо на одну пробежку ушло слишком много сил. К тому же я ещё и опоздал.