Клиническая онтопсихология

8. Форма – это значительная сила, функция абсолюта в данной части. Там, где проходит форма, уточняется ситуация. Только наиболее сокровенное для данной ситуации может выявить способ появления формы. К распознанному взывает контакт. Контакт – это интерактивная область восприятия между двумя; это метакоммуникация* одного с другим, это целостный подход к факту (сознание этого факта принадлежит только онтотерапевту; если бы относилось к обоим, то это было бы радостным завершением психотерапии).

Онтотерапевт, отождествляясь в эмоции другого, то есть в его организмической семантике (каждый организм является источником информации, передает свои исходные данные), и оставаясь в своей собственной организмической вибрации, может уловить раздвоение между организмом и проецирующим «Я». Онтотерапевт знает, кто есть пациент, но не знает, что пациент знает о себе. Онтотерапевт понимает это через вербальное выражение клиента и способен выявить расхождение между бытием и знанием о себе, оценивая патологическое состояние.

Речь идет не о произвольном контакте, а о соотнесении или соединении с организмической центральностью другого человека. Через этот контакт онтотерапевт может определить организмические импульсы (Ид как высший порядок жизни) и с уверенностью вербализовать их для «Я» пациента. Таким образом, пациенту оказывается содействие в опосредовании с помощью «Я» его собственных динамик, попавших под запрет, но активизирующих патологическое сознание. Онтотерапевт должен вербализовать то, что в контакте проявляется наиболее интенсивно. Поэтому можно сказать, что онтотерапевт обучает тому, чему обучился у пациента.

То, что в психотерапии называется сознанием, в большей степени является внешним самонаблюдением, интроецированным устойчивым образом, и система ориентиров и критериев самонаблюдения основывается на наблюдениях человека за социально-семейной средой[1].

Во время первичной социализации ребенок воспринимает других людей не с точки зрения их значимости в силу принадлежности культуре или миру жизни, а, скорее, как посредников реальности в-себе и самой по себе, и интериоризует мир родителей* (или становится им) в качестве мира как такового. В пубертатный и подростковый период относительность принципов не в состоянии поддержать организмический рост, и поэтому проявляется позитивный кризис. К сожалению, большинство проживает кризис переоценки поверхностно и подходит к оценке реальности с инфантильными критериями, оставаясь тем самым в рамках закрытой системы. Здоровье – это открытая система, в то время как невротические, шизоидные состояния являются закрытыми системами.

Онтотерапевтический контакт необходим для восстановления открытого континуума, для того, чтобы «выпустить рыбу в открытое море».

9. Термин «контакт» происходит от лат. cum tangere, то есть прикасаться вместе, дотрагиваться, дать прикоснуться или быть пронизанным одной и той же вещью.

Два человека, которые находятся один напротив другого, определяют интерактивное поле согласно специфическим структурным образованиям каждого из них. Характер, темперамент, вкусы, привычки, формы поведения, инстинкты, комплексы, вытеснение, защитные механизмы, память, воспитание – все это суть структурные образования понимания экзистенциальной энергии. Чтобы лучше понять это, можно вспомнить о представлении Эйнштейна, согласно которому сущностными для описания физических феноменов являются не столько заряды или частицы, сколько поле, сформированное как промежуточное пространство и представляющее в физике электромагнитную силу*. Человек ассоциирует это с информативным контактом, который за пределами внешних органов чувств действует прежде всего на уровне церебровисцеральной семантики. Речь идет об упорядоченном процессе введения интенциональных данных как о совокупности динамических квантов, направленных на достижение определенного эффекта.

Подобное утверждение не должно удивлять, поскольку на данный момент рассматривается и в рамках философских направлений[2]. Речь идет о том, что любая интеллектуальная и лингвистическая структура есть не что иное, как выбранный модус управления общим (или экзистенциальным) опытом, а не однозначное выражение реальности как таковой. Все мы на самом деле живем и являемся наблюдателями за реальностью, но, чтобы выразить ее для самих себя и других, нам нужны другие правила и протоколы[3].