Клинический случай

Я пробегаю глазами конец статьи. И под последним абзацем нахожу мелкие буковки курсивом: При участии стажера Эвана Ричардса.

Я чувствую себя беспомощным, на душе погано. Эмма в таком же состоянии.

– Хочешь, я прочитаю до конца? – робко спрашивает она.

– Только не вслух, я тебя очень прошу.

Еще одна знаменательная веха в карьере Джека Таггера-младшего. Наконец-то я вернулся на первую полосу, одно плохо – статью написал не я.

Вскоре мне позвонит Чарлз Чикл и спросит, что я решил насчет непыльной работенки в трастовом фонде, но сейчас меня не радует даже перспектива получать деньги за издевательство над Рэйсом Мэггадом III. То, что случилось с Эваном, – отвратительно; я терпеть не могу, когда натягивают журналистов.

Эмма пытается меня успокоить: говорит, что парень сварганил некролог из моих заметок, вырезок и интервью.

– Можно сказать, он внес редакторскую правку, – говорит она. – А основную работу все равно проделал ты.

– Не выйдет, Эмма. – Я тянусь к телефону. – У Эвана есть прямой номер?

Он отвечает после третьего звонка – уже хорошо. Я знавал стажеров, которые на его месте давно бы уже повесились от отчаяния.

– Привет, Джек, – спокойно говорит он.

Я с места в карьер разражаюсь яростной, полной негодования обличительной речью в адрес нечистоплотных бесхребетных редакторов, которую Эван обрывает на полуслове, чтобы сообщить мне, что он вовсе не является пострадавшей стороной. Некролог Макартура Полка написал не он.

– У меня не пошло, – признается Эван. – Аксакал мне помог. Он забрал весь твой материал и состряпал статью где-то за двадцать минут до сдачи в набор.

– Понятно.

Эван все извиняется. Он действует мне на нервы, как скулящая чихуахуа.

– Как только ты мне сказал, что некролог пойдет на первую полосу, – изливает душу Эван, – у меня башку словно заклинило. Я виноват, Джек, я знаю.

– Расслабься. Я сам виноват. Нечего было перекладывать на тебя свою работу.

– Как думаешь, что сделает Эмма?

– Тебе? Ничего, – успокаиваю я. – Вот мне достанется не по-детски.

– Да? – нервно спрашивает парень.

– О, иногда она просто животное. Я ее боюсь.

Эмма с любопытством выглядывает из-за газеты:

– Кто животное?

– Увидимся в понедельник, – говорю я Эвану и с улыбкой вешаю трубку.

Очередной телефонный звонок снова застает нас в постели. Голова Эммы покоится на моей груди, и вставать я не собираюсь. Точка.

Срабатывает автоответчик. Это Карла Кандилла. Быстрым шепотом она докладывает:

– Дерек это сделал! Зачитал «Оду кареглазой Богине»! Если б ты знал, какое это, блин, дерьмо, Джек!

Она звонит по сотовому со свадьбы Анны, а я ведь о ней уже почти забыл!

– Он полчаса ее читал, – продолжает Карла. – И мне пришлось постоянно бегать в туалет, как будто у меня недержание. Я записала пару строк, чтобы ты поржал.

Эмма прижимается ко мне:

– Джек, кто это звонит?

– Дочь моей старой подруги. Это у нее я одалживал кольт. – Который теперь покоится на дне озера Окичоби, куда я зашвырнул его прошлой ночью.

– Зацени вот это, – говорит Карла. – «И сердце тает всякий раз, когда ты смотришь на меня глазами карими. В моей душе порхают птички, словно парии».

– Ого, – вырывается у Эммы.

– И это пишет автор бестселлеров. – Я счел, что обязан сделать публичное заявление. Но по крайней мере он написал для нее поэму – меня и на это не хватало.

– Только представь – птички в его душе! – хихикает Карла, а потом серьезно добавляет: – Как бы там ни было, мама шикарно выглядит, да и шампанского тут хоть залейся, так что, думаю, я выживу. На самом деле я звоню, чтобы убедиться, что ты, типа, в порядке после этого твоего ночного приключения. И надеюсь, с твоей подружкой тоже все о'кей. Когда-нибудь я подпою тебя и выспрошу подробности. А кстати, чуть не забыла: с днем рождения, Черный Джек!

О господи, точно!

Эмма поднимает голову:

– У тебя сегодня день рождения? Почему ты ничего не сказал?

– Как-то выскочило из головы. – Невероятно, но факт. Эмма щелкает пальцами:

– Напомни, сколько тебе стукнуло?

– Сорок семь.

До свидания, мистер Кеннеди. Здравствуйте, мистер Керуак. Думаю, это закончится только вместе со мной.

Эмма выскакивает из постели:

– Вставай, ты, старый греховодник. Идем по магазинам!