Клиника «Амнезия»

Поезд сделал остановку в городке под названием Букай, не обозначенном ни на одной карте. Если вы станете искать это место там, где железнодорожная ветка обрывается на пути к Гуаякилю, то найдете город, именуемый Генерал Элизальде, но отнюдь не Букай. Дело в том, что, несмотря на подвиги прославленного генерала, именем которого назвали город (кстати сказать, чрезвычайно грязный и неприглядный), все называют его исключительно Букай. А раз его так называют, он всегда остается Букаем.

– Знаете, кто родился в Букае? – спросил Фабиан, когда поезд наконец остановился.

– Нет, а кто же все-таки родился в Букае? – спросил я.

– Лорена Боббит, – ответил мой друг. – Та самая, которая мужикам отрезала концы. Тут надо вести себя чрезвычайно осторожно.

– Спасибо за совет, – поблагодарил Пиф.

Дороги Букая представляли собой проложенные в бурой грязи автомобильные колеи. По ним разъезжали американские грузовики довоенной сборки и ветхие мотоциклы. Все мыслимые поверхности были испещрены политическими лозунгами. Они красовались на транспарантах, свисавших со стен домов с плоскими крышами, и – намалеванные баллончиками с краской – на самих стенах. Заявления носили дерзкий характер, граничащий с мелодраматическим пафосом: «Эквадор всегда был, есть и будет страной бассейна Амазонки», «Перу – Каин Латинской Америки». Я как-то позабыл, что чем дальше мы продвигались на юг, тем больше приближались к Перу и соответственно к театру военных действий. По улицам бродили солдаты в боевом камуфляже и бейсболках, с небрежно болтающимися на плече винтовками и пистолетами на поясе.

– Какое это имеет отношение к войне? – поинтересовался Пиф. После выкуренного косяка он говорил уже с ярко выраженным местным акцентом.

– А ты разве ничего не знаешь? – спросил Фабиан. – Ты, черт тебя побери, эквадорец,чувак.

– Меня долго здесь не было. Ты лучше просвети меня.

– Видишь ли, – начал Фабиан, – даже если ты веришь в то, что война настоящая – хотя на самом деле это не так, – ты все равно должен знать, что на одной трети нашей страны никто не живет, кроме горстки индейцев. Если бы ты отправился к ним и сказал, что теперь они перуанцы, а не эквадорцы, они ни черта бы не поняли, о чем ты говоришь. То есть если, конечно, тебе удалось бы что-то сказать после того, как они снесли бы тебе голову с плеч. – Фабиана явно пробило на красноречие, и слова текли из него мощным потоком. По всей видимости, травка вызвала в нем вкус к политической риторике. – Но есть и другая причина, – продолжил он. – Если нас лишить куска нашей родной Амазонии, нам станет не по себе. Мы не сможем почувствовать себя латиноамериканцами в полном смысле слова. А враги хотят лишить нас куска законной территории. Даже ты должен это понимать, или я не прав?

– Пожалуй, – согласился Пиф. – Типа того.

– Верно. Тут самое главное – амазонская гордость, – вступил в разговор я. – Это никоим образом не связано с месторождениями нефти в спорных пограничных районах.

Иногда очень полезно иметь такую серьезную и знающую мать, как моя.

– Я этого не слышал, – заявил Фабиан. – Предпочитаю в качестве главной причины амазонскую гордость. Мы в любом случае ни за что не примиримся с Перу. Мы вцепились друг другу в глотки еще во времена Хуаскара и Атахуальпы.

– Какое поэтическое объяснение!

– Да пошел ты!

Когда поезд остановился, Пиф подошел к Фабиану, чтобы попрощаться.

– Не будем обижаться друг на друга. Вот, бери. Я завтра улетаю в Чили и не могу взять это с собой, – сказал он.

И Пиф протянул Фабиану завернутый в газету пакет с «травкой». На него явно произвели впечатление размеры военного присутствия, и, так же как и я, он, видимо, решил, что шляться по городу с наркотиками опасно. А вот Фабиан явно об этом еще не задумывался.

– Спасибо, чувак, – поблагодарил он, засовывая пакет в рюкзак. – Очень мило с твоей стороны. Желаю тебе хорошо оттянуться в Чили. Еще раз извини за тот случай со стрелой.

– Думаешь, это действительно была любезность? – спросил я его, когда Пиф ушел. – Может, не стоит спускаться с поезда и отправляться в город с целым пакетом дури в рюкзаке?

– Солдатам на это наплевать. Если и стоит держаться от кого подальше, то от полиции. Кроме того, мы ведь с тобой не туристы. Легавые обычно устраивают облавы на тех, кто одет как этот твой новый друг, с которым мы только что распрощались, – ответил Фабиан. – И потом, такое случается чаще всего тогда, когда кто-то настучит им про парней, у которых есть «травка». Меня, признаться, так и подмывает заложить этого типа. Я многое отдал бы за то, чтобы увидеть выражение лица чертова янки, когда его возьмут за жопу местные легавые.

– Приятно знакомиться с новыми людьми, верно? – заметил я, когда мы с моим другом спустились с крыши вагона и зашагали в направлении к городу.