Клиника «Амнезия»

— Круто. Надеюсь, тебе нравится моя страна. Я здесь не живу. Меня зовут Эпифанио, но друзья зовут меня Пиф. Я учусь за границей, но сейчас вернулся, чтобы немного попутешествовать.

Я был рад знакомству с Пифом, хотя и знал этот тип эквадорцев, который тотчас вызвал бы у Фабиана подозрения: парень из богатой семьи, получил образование в Штатах, вернулся, переняв некоторые иностранные манеры, домой, полагая, что его родная страна — не более чем развлекательный парк, этакий филиал проекта Великой Америки. Фабиан обожал разглагольствовать о таких типах. Он говорил, что знает немало подобных субчиков, среди них были и некоторые друзья детства или друзья семьи, правда, на несколько лет его старше. По его словам, все происходит по одному и тому же шаблону: «Они на несколько лет уезжают в Штаты, а когда возвращаются, их ничем не отличить от гребаных иностранных туристов».

В соответствии с портретом, который мне неоднократно рисовал Фабиан, от Пифа я ожидал примерно следующего: он должен жизнерадостно презирать свою страну, а существующее в ней неравенство находить в лучшем случае любопытным. Ему также категорически возбранялось испытывать духовное единение с собственным народом или желать ему лучшей доли, ибо он больше не воспринимал себя частью эквадорского народа, а скорее причислял себя к жителям великого континента. Мне в принципе плевать на это.

Я, разумеется, знаю, что Фабиан презирает таких деятелей, так как существует вероятность того, что в один прекрасный день сам станет точно таким же. Сейчас же, в отсутствие Фабиана, я был рад познакомиться с Пифом. Настроен он был дружелюбно, открыт к общению, и в его обществе мне сразу же стало легко. Мне, пятнадцатилетнему мальчишке-иностранцу, живущему в чужой стране, такое новое знакомство показалось важным и ценным приобретением.

Поезд продолжал заполняться пассажирами: люди либо заходили в вагоны, либо поднимались на крышу. Дизельные двигатели постепенно набирали обороты, в воздух вздымались клубы черного дыма, но Фабиан по-прежнему как в воду канул. Раздался паровозный гудок, и состав пришел в движение.

— У тебя проблемы? — поинтересовался Пиф, заметив мое беспокойство.

— Жду друга, мы договаривались вместе сесть на этот поезд, — объяснил я. — Но он почему-то опоздал.

— Это не он, случайно? — спросил Пиф, указывая на толпу людей на рыночной площади.

Рассекая на крейсерской скорости человеческую массу, вслед тронувшемуся составу стремительно двигалась коричневая ковбойская шляпа. Фабиан на всех парах мчался за поездом, придерживая здоровой рукой свой новый головной убор. Пиф расхохотался, когда мой друг, на ходу поравнявшись с нашим вагоном, принялся кричать мне что-то совершенно неразборчивое.

— Не стоит волноваться, — успокоил меня Пиф. — Он успеет, и мы ему поможем.

Поезд между тем продолжал набирать скорость. Наконец Фабиан всем телом бросился на перекладины на боку вагона. Пиф схватил его за больную руку. На какое-то мгновение я представил комическую ситуацию: Фабиан, болтая в воздухе ногами, сейчас полетит на землю, а гипс останется в руке его спасителя. К счастью, этого не случилось. Под радостные восклицания других пассажиров — как и мы, любителей путешествовать на открытом воздухе — Пиф ловко затащил моего друга на крышу.

— Добро пожаловать! — приветствовал он Фабиана.

— Спасибо, — поблагодарил тот и сел.

— Это Фабиан, — представил я его.

— Классная шляпа, — произнес Пиф.

— Где ты был? — сурово осведомился я.

Фабиан глуповато улыбнулся.

— Я же сказал тебе, куда иду, разве не так?

— Это Фабиан, — сказал я, обращаясь к Пифу. — Он едва не опоздал на поезд, потому что всю ночь резвился с проститутками.

— Замечательно, — отозвался Пиф с вежливой интонацией искушенного знатока. — Ну как, все нормально?

— У тебя остался кофе? — спросил меня Фабиан.