Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник)

Юля подавила сильнейшее искушение провести мужа в операционную и посмотреть, как он станет разговаривать с Елизаветой на глазах у жены. Увы, этот план невыполним, никто не позволит постороннему человеку проникнуть в самое сердце больницы.

Чувствуя, как душу наполняет черная тоска, она безучастно наблюдала за работой Дубикайтиса. Он, как всегда молниеносно, сортировал больных – этого на рентген, этого шить, а ты иди проспись.

«Какой стыд! Он знает, что муж изменяет мне, но покрывает любовницу…» Юле было невыносимо стыдно, будто это знание унижало ее, а не теплую компанию прелюбодеев и сводника. «Может быть, именно поэтому он так доброжелательно относится ко мне? – вяло подумала она. – Сочувствует… Представляю, как они с Елизаветой смеялись над моими россказнями о семейном счастье…»

Поделив очередь на сектора, Александр Кимович встал в дверях перевязочной.

– Граждане дуэлянты! – зычно крикнул он. – Просьба перед началом поединка передавать своим секундантам страховые полисы. В следующий раз без документов принимать не буду!

«Будешь, никуда не денешься! И в следующий раз, и в послеследующий, и до скончания века. И биосреды на алкоголь брать не станешь, в каждой справке недрогнувшей рукой выводя „нет“ против графы „наличие алкогольного опьянения“. Потому что тебе жаль всех этих людей. Только меня не жаль. Ты спокойно наблюдаешь похождения моего мужа и не хочешь мне помочь. Или просто боишься Филиппа?»

– Юля, ты слышишь, что я говорю?

– А? Прости, задумалась.

Рыбаков огляделся.

– Прошу, удели мне две минуты, и я отпущу тебя к твоим болящим. Выйдем на крылечко, подышим? Не хочу быть снобом, но от этого бомонда такие пары…

На улице он обнял ее, и Юля, зная, что за ними сейчас следит видеокамера, слегка приободрилась. Пусть Елизавета с Дубикайтисом видят, какая у них дружная семья! Впрочем… Кажется, она совсем запуталась в своих подозрениях…

– Нужно серьезно поговорить.

– Я-то думала, ты пирожков мне принес.

– Виноват, не догадался. Сейчас съезжу в «Каравеллу», возьму вам перекусить.

«Каравелла» считалась самым фешенебельным рестораном города.

– Кому это – нам?

– Дежурной смене. Ты же не будешь есть одна?

Как трогательно! Одним махом накормить и жену, и любовницу.

– Юля, – продолжал Рыбаков, – твой отец хочет, чтобы ты завтра поехала к нему в офис. Только что он изложил мне план действий, в котором ты играешь ключевую роль. Ты знаешь, что я задолжал Евгению Николаевичу довольно крупную сумму и по не зависящим от меня обстоятельствам не могу ее вернуть, как собирался.

– Да, ты говорил.

– Твой отец планирует сделать фирму, которая будет заниматься моими кухнями и к которой, соответственно, перейдет и мой долг. Во главе этой фирмы он собирается поставить тебя. Скажи, ты знала об этом?

«А ты знал, что я знаю про твою любовницу?» – мысленно огрызнулась Юля.

Нельзя задавать такие лобовые вопросы!

– Понятия не имела.

– Я так и думал. Он объяснил свой проект заботой о нашем с тобой процветании. В счет долга я передаю тебе в аренду кухонное предприятие. С одной стороны, я через тебя контролирую процесс, а с другой – пользуюсь доходами от производства, ведь мы же одна семья. Такой вот щедрый подарок!

Финансовые вопросы волновали сейчас Юлю очень мало, все мысли были заняты другим, но и то ей бросились в глаза явные несостыковки.

– Это чушь, Филипп! Если бы производство по-прежнему приносило прибыль, ты расплатился бы с отцом. Но насколько мне известно, оно встало из-за отсутствия сырья. Какой смысл нам владеть убыточным предприятием?

– В том-то весь и фокус. Не нужно быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять – Евгений Николаевич специально заморозил мои заказы на лесопилке. Со мной они больше дело иметь не будут, а с тобой – сколько угодно. Он намекнул мне на это.

– Вполне в его духе. – Юля пожала плечами.

– Если бы я только мог отдать ему этот чертов долг! – с тоской произнес Рыбаков. – Но пришлось затыкать более срочные дыры, я ведь такого от твоего отца не ожидал.

– А ты не хочешь сделать, как он говорит? Поверь, папа не злой человек, просто он привык всегда добиваться своего.

– Нет, Юля. Я не могу сделать, как он говорит. И буду сопротивляться до последнего. Сейчас многое зависит от тебя. Если ты категорически откажешься от его предложения, он снимет мораторий с лесопилки, и я смогу вернуть долг.

– Папа любит повторять, что он никогда не разлепляет пельмени обратно. Если откажусь я, тебе придется иметь дело с ним, вот и все. Со мной, наверное, проще.

Филипп зло посмотрел на нее:

– Нам с тобой в любом случае не придется иметь дело. Видишь ли, даже в самые лихие годы на территории моего завода не было ни одного ОАО. Отчекрыжить сейчас кусок площади под аренду для меня все равно что, пардон, лишиться девственности. А я, видишь ли, закоренелая старая дева.

– И что ты предлагаешь?

– Как в том анекдоте: она предпочла смерть.

– Что?! – Юля округлила глаза.

– Нет, я не буду стреляться, – усмехнулся Рыбаков. – Просто уволюсь с завода. К научной работе мне уже не вернуться, но для учителя физики в средней школе сгожусь.