Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник)

Несмотря на сорванное свидание, Георгий был счастлив. Поговорил с любимой женщиной, сейчас вернется домой, пообщается с сыном, поработает немного, а потом будет думать о Лене. Вечером позвонит ей с городского, и они поболтают, он будет следить за своей речью, так что Славик ничего не заподозрит. Странно, он взрослый, почти пожилой мужчина, но необходимость прятаться и шифроваться не раздражает его, а, наоборот, будоражит.

Он чувствовал себя подростком, встречающимся с неподходящей девчонкой втайне от строгих родителей, и это было новое приятное ощущение!

* * *

После неудачной операции Марина старательно избегала Спирина и старалась не выходить из ординаторской, пока, по ее расчетам, профессор не покидал больницу. Но сегодня была суббота, и она, не опасаясь неприятной встречи, спустилась в приемное отделение. Там кипела жизнь. Валера деловито превращал табунчик пострадавших алкашей в цивилизованную очередь.

– Пить надо меньше! – громогласно инструктировал он. – Или больше! Чувствуешь, что на подвиги потянуло, – скорее выпей еще полбутылки и приляг в уголочке до утра!

За столом Козырев заполнял медкарты, а Лена, врач с отделения Спирина, накладывала гипс молодому, но очень пьяному парню.

К этой докторице у Марины было сложное отношение: Лена являлась воплощением ее представлений о красивой женщине. Если бы Марина могла выбирать себе внешность, стала бы такой же блондинкой с легкой, почти мальчишеской фигуркой, огромными серыми глазами и точеным носиком. Ах, как бы она тогда ухаживала за собой, как бы себя любила! Носила бы не дурацкий хирургический костюм, а такие же, как у Лены, хрустящие от белизны короткие халатики. Была бы такой же веселой и дружелюбной и так же летала бы по клинике, сверкая глазами…

Они не были близко знакомы, но на общебольничных конференциях Марина иногда подолгу разглядывала Лену, пытаясь понять, что думает и чувствует женщина, каждый день видя в зеркале такую красоту.

– Вы разве теперь работаете в приемном? – ревниво спросила она.

Неужели руководство ввело вторую ставку дежурного хирурга, даже не поставив ее в известность? Это плохо. Если врачи будут работать попарно, статус ответственного дежурного хирурга ей будет доставаться далеко не каждый раз, соответственно, и зарплата упадет.

– Нет, Марина Львовна, я в отделении дежурю. Просто спустилась помочь.

– Это она здорово придумала! – воскликнул Козырев, не отвлекаясь от писанины. – Леночка просто Микеланджело гипсовых повязок.

– Люблю я это дело, – подтвердила Лена, снимая заляпанный гипсом резиновый передник.

Лонгета на руке парня действительно выглядела шикарно. Тут подоспел Валера, вывел парня в коридор и быстро захлопнул дверь, ловко набросив на ручку со стороны коридора табличку «Кварцевание», выполняющую ту же роль, что «Просьба не беспокоить» в гостиницах. Не надеясь на деликатность граждан, заложил дверь на щеколду и с громким стуком открыл окно.

– Валера, ты что, всех в журнал позаписал и отпустил? – спросил Козырев. – А как мне диагнозы проставлять? Я ж не вспомню, кому мы что делали. Вот Леонов, это что? Голова или палец?

– Леонов – это человек! Да с вашим-то почерком пишите, что хотите, никто все равно прочесть не сможет, даже прокуратура.

– Ты их хоть подряд записывал или вразбивку?

– Подряд.

– Так, хорошо, этот молодой вроде палец порезал… – Травматолог начертал в журнале загадочные знаки, отложил ручку и сладко зевнул.

Устроившись на широком подоконнике, медики дружно закурили.

– Кто там еще остался, Валера? – спросил Козырев.

– Трое с фингалами под глазом, одна рука сломанная, я на рентген отправил, и один с мопеда упал.

– Я посмотрю, который с мопеда, – вызвалась Марина.

– Отлично. Тогда с меня – головы.

– Вы говорите как индеец перед набегом на поселение бледнолицых, – засмеялась Лена, болтая красивыми ногами. – Еще скажите – скальпы. А я руку загипсую с Валерой, и можно будет всем вместе чаю выпить, да?

Она выбросила окурок за окно и забегала по перевязочной, крутя влажным полотенцем.

– Черт, надымили… Валера, нужно было вывесить не «Кварцевание», а «Окуривание». Сейчас больные унюхают.

– Эти? Еще неизвестно, кто от кого унюхает. Трезвых ни одного нет. Ладно, погнали.

Уже через час они с чувством выполненного долга приступили к чаепитию. Хозяйничал Валера, ему помогала Лена.

– А кофе нет? – спросила она.

– Это вам Марине Львовне придется в ножки падать…

– Валера, прекрати! Лена еще подумает, что я жадная. Просто кофе пью только я. Берите на здоровье. И когда без меня здесь будете, не стесняйтесь.

– Спасибо, мне не придется слишком часто пользоваться вашей добротой. Я сейчас здесь сижу, потому что Спирин в Москву укатил. В другие дни он может и нагрянуть с проверкой. Или ему больной стукнет, что врача нет на отделении.

– Но вы же не в кабаке, а на территории больницы.

– Не важно. Сижу развлекаюсь, вместо того чтобы сделать дополнительный обход. В последние дни Спирин совсем очумел. Вернется – мало никому не покажется.

– Из-за чего это он?

Лена тяжело вздохнула:

– Помните, вы с ним недавно женщину оперировали?