Клиника любви

Колдунов, продолжая ворковать над Вероникой, усадил ее к столу, налил чаю. После чего рухнул на свое место, протянул в сторону Миллера руку и общепринятым движением потер большим пальцем об указательный.

— Так будет мне гонорар сегодня или нет?

— Или нет.

— А ради чего тогда я целый час ублажал эту истеричку?

— Ян, ну что я могу поделать? Она твердо убеждена, что имеет право на бесплатную медицинскую помощь высшего качества. Если бы я тебя не пригласил, она бы жалобу написала.

— Жалоб бояться — денег не видать, — с усмешкой прокомментировала этот диалог Вероника Смысловская.

— Блин, а я так надеялся! — застонал Колдунов. — Моим девчонкам к понедельнику нужны синие сарафаны. Они выступают в консерватории, и какой-то изверг придумал, что все должны быть в синих сарафанах. …Что делать прикажете?

— Может, натурой возьмешь? — прервала Саня трагический монолог многодетного отца.

Он посмотрел на нее нарочито оценивающим взглядом.

— Мне очень нравится твоя натура, и, если бы ты не была моим боевым товарищем… — Колдунов скосил глаза и страстно засопел, изображая победу духа над грешной плотью.

— Дурак ты! — захохотала Саня. — Я про другую натуру. У меня дома полно синего материала. Горы просто. Отцу на форму выдавали, а он не шил. Говорил, что к старой черной привык. Ткань отличная, сносу не будет. Так что, если хочешь, можем съездить, заберешь. У тебя жена шить умеет?

Колдунов отрицательно покачал головой.

— Я умею шить, — внезапно сказала Вероника. — Посмотрите на мой костюм.

— Не может быть! — ахнул Колдунов.

Саня на всякий случай тоже ахнула, хотя и не поверила, что Смысловская сама шьет себе костюмы. Но с другой стороны, если эта дама готова помочь Колдунову…

— Вот и отлично, — улыбнулась Саня. — И швейная машина у папы тоже есть. Правда, очень старая, «Зингер».

— «Зингер» подойдет, — деловито кивнула Смысловская. — На два детских сарафана мне будет достаточно трех, максимум — трех с половиной часов. Вы размеры знаете? — повернулась она к Колдунову.

— Сейчас домой позвоню, спрошу. — Тот очень обрадовался, что проблема, кажется, решилась. — А вы и правда поможете?

— Разумеется. Поезд у меня только в полночь, так что сейчас мне совершенно нечем заняться. Единственное, что меня смущает, не будет ли возражать ваш отец, Александра, если к нему явится совершенно незнакомая женщина и начнет строчить на машинке?

— Папа? Да он был бы только рад! Но его сейчас нет в городе. Поехал в Североморск по местам своей боевой славы.

— Тогда вопрос решен, — сказала Смысловская.

Колдунов кинулся названивать жене, чтобы узнать размеры.

Наташа собиралась на очередное интервью, на этот раз в фирму, торгующую косметикой, когда раздался телефонный звонок.

— Здравствуй, — сказал Елошевич, — ты можешь сегодня заехать ко мне домой? — Наташино сердце екнуло. — Видишь ли, — продолжал он, — я обещал Петьке набор морских флажков с расшифровкой, а отдать не успел.

Может быть, флажки — это предлог, чтобы увидеть ее?

— Конечно, заеду. Во сколько?

— После семнадцати. Дело в том, что я сейчас не в Питере, поэтому сам не могу отдать флажки. А Петьке очень надо, он мне говорил. Тебе моя соседка откроет, я ее предупредил. Флажки лежат на столе в маленькой комнате.

— Да, — сказала Наташа, чувствуя, как в душе воцаряется мрак. — Я, конечно, заеду. Спасибо.

* * *

В комнатах отца было чисто и прибрано, но Саня почувствовала себя здесь тоскливо — возможно, потому, что ее не встретил, как обычно, отцовский любимец Пират. Петька упросил Наташу на время забрать кота к ним.

— Как-то неловко без хозяина, — сказал Миллер, которого Колдунов уговорил составить им компанию.

Саня усадила гостей, а сама встала на стул и начала снимать с шифоньера чемоданы, в которых Елошевич хранил свои стратегические запасы. Колдунов некоторое время понаблюдал за ее деятельностью, а потом предложил свои услуги, которые были, разумеется, приняты.

Вероника Смысловская тем временем вела телефонные переговоры с Катей, женой Колдунова: они обсуждали какие-то складки, проймы и обтачки.

— Мне нужна миллиметровка, четыре листа для выкройки, — не прерывая телефонного разговора, сказала она в пространство. — Есть у вас?

Саня спрыгнула со стула, опираясь на руку Колдунова.

— Нет, у папы только морские карты.

— Тогда нужно купить.

— А кроме миллиметровки, нам ничего не надо? — задумчиво спросил Колдунов. — Я, например, не вижу повода не выпить, — он устремил пронзительный взгляд на Миллера, — а идти должен самый молодой. Это закон офицерской чести.

Миллер тяжко вздохнул и потянулся за своей курткой.

— Что будут пить дамы? — поинтересовался Колдунов.

Саня пожала плечами и посмотрела на Смысловскую.

— Я практически не пью, — сказала та. — Разве только чуть-чуть за компанию. Так что мне все равно.

— Саня?

— То же, что и все.

— Значит, четыре листа миллиметровки и одну бутылку коньяку, — резюмировал Колдунов. — Смотри, Митя, не перепутай!