Клиника одной взятки

Вика сама не знала, что заставляет ее с ослиным упрямством повторять «нет». Ну, увидит она Андрея, ну, посмотрит ему в глаза, что дальше? Только лишняя душевная боль.

Их все равно разведут. Но пусть Андрей знает, что жизнь – это не сплошной праздник, иногда приходится отвечать за себя самому.

– Только затягиваете дело, – буркнула судья.

Но в результате дала время на размышление и назначила следующее заседание через неделю.

– Зачем тебе это надо? – горячился Балахонов.

Сегодня он приехал вместе с Тосей. Супруги распекали Вику за упрямство, одновременно пытаясь накормить. Увы, безуспешно, один йогурт в день был пределом ее возможностей.

Тосино лицо светилось оживлением. Операцию назначили через месяц, сейчас она готовилась – лечила зубы, пила препараты кальция и витамины.

– Хочешь пирожок? Тебе всегда нравились мои пирожки, – уговаривала она.

Вика покачала головой. Представив, в какую неаппетитную массу превратится румяный пирожок в ее желудке, она почувствовала позыв к рвоте.

– Развелась бы сегодня, и все. Что за детский сад, Викуля? Что и кому ты хочешь доказать?

– Свекру хочу доказать, что я человек, а не тряпка, о которую можно вытереть ноги.

– Ну, как знаешь. А вообще я думаю, тебе надо взять адвоката. Ты надеешься на логику и здравый смысл, которыми обладаешь в полной мере, но наша правоохранительная система, как я понял, это последнее место, где они требуются. С этой диктофонной записью – чудовищный казус вообще! Коню понятно, если тебе скажут, что записывают разговор, ты откажешься от взятки. Тут же – чистый эксперимент, объективные данные! Так что возьми адвоката, у них мозги на это заточены.

Совет хорош, только у нее нет денег на адвоката. Все, что было: и кредит, и заначка, – ушло на отделку дома, сейчас Вика располагала только отпускными. Работа в частной клинике накрылась, а поскольку она числилась там по договору, выходного пособия не полагалось. С основной работой тоже пока неясно, главврач хочет ее уволить. Пока он не может этого сделать, ведь вымогательство еще не доказано. До решения суда никто не вправе назвать ее взяточницей. Если сейчас ее уволят, а суд признает невиновной, она легко восстановится на работе и вытребует еще моральную компенсацию. Но в любом случае, пока идет следствие, о гонорарах придется забыть.

Из такого урезанного бюджета не выкроить денег на хорошего адвоката, а плохой – зачем он нужен? Вика хотела сказать об этом Балахонову, но вовремя спохватилась. Если он поймет, что Вика нуждается, тут же вернет ей деньги на Тосину операцию. А этого допустить ни в коем случае нельзя!

«Продам машину», – решила она.

– Викуля, ты не думай, Леша советует тебе адвоката не потому, что не хочет больше помогать тебе. – Тося неправильно истолковала ее молчание. – Он все время ищет выход. Всех знакомых обзвонил.

«Да какие там у него знакомые», – мрачно подумала Вика.

– Всех на ноги поднял, – буркнул Леша. – У меня же всякие пациенты были, я даже прокурора города оперировал, помнишь?

– Не помню.

– Аппендицит. Причем такой, что мама не горюй.

– Как это он к нам попал? – удивилась Вика. – По статусу должен бы в элитной клинике лечиться.

– Да ходил неделю, перемогался, пока не скрутило среди ночи. Тут уж не до жиру. Пивоваров тогда дежурил, у него на государственное тело рука не поднялась, меня вызвал. Я в живот зашел и офигел – ну, думаю, все, кранты. Кишечный свищ, перитонит, интоксикация. Прокурора на кладбище, доктора Балахонова в тюрягу. Никому же потом не объяснишь, что этот идиот дома неделю гасился. Так что ты думаешь – зажило на нем, как после катарального[5]. Он даже не понял, что на волосок от смерти был.

– Не помню такого случая.

– Наверное, ты в отпуске была или на учебе… Не важно. Короче, я к нему поперся на прием. Так, мол, и так, это я, ваш покорный слуга и спаситель вашей жизни. Прошу, разберитесь с делом Воротниковой. Чуть ли не на коленях ползал, чтоб он дело прекратил. Он мне так милостиво покивал, не волнуйтесь, говорит, товарищ, судить будем беспристрастно и объективно. Вот сука! – неожиданно зло закончил Леша.

– Зачем ты унижался?

– При чем тут унижение? Я ему помог! Спас его от смерти! А он меня на хрен послал. И не только он один, я и мэрию пробивал, и к фээсбэшникам подбирался. Тупо брал журнал поступлений за последние три года и смотрел, кого я лечил. Всем звонил – и по нулям. Кто рекламирует наше распрекрасное правосудие, а кто прямо говорит: мол, нет административного ресурса. Подонки. Знаешь, Вика, доктора обидеть, который тебе жизнь подарил, – это все равно что родную мать обидеть.

Она усмехнулась.

– Да хоть следака своего возьми, – продолжал Алексей. – Ты его отцу ногу сохранила, по первому моему звонку прилетела, хоть имела полное право повернуться на другой бок и спать дальше. Он молиться на тебя должен, а вместо этого…

– Под монастырь меня подводит, – засмеялась Вика. – Это чтобы я сама за себя помолилась.

– Вот пусть он попробует только ко мне обратиться! – бушевал Леша. – Пусть тоже за себя молится, вымаливает себе богатырское здоровье, потому что если он ко мне попадет…