Клиника в океане

К вечеру того дня на «Панацею» обрушилась еще одна новость: в преддверии натовских бомбардировок самые осторожные или самые предприимчивые ливийцы решили от греха подальше эвакуироваться. Порт Триполи был забит беженцами, готовыми заплатить бешеные суммы за то, чтобы хоть кто-то забрал их с острова и доставил либо на Сицилию, либо на Мальту. Так как порт Валетты слишком мал, чтобы вместить всех желающих, оставалось лишь предполагать, какие морские «пробки» вызовет всеобщая паника. Телевизор не работал, и информацию, полученную капитаном по радио, передавали из уст в уста, как в старые времена. По дороге она обрастала всевозможными слухами: выходило так, что мы можем и не успеть проскочить между Мальтой и Ливией до того, как море превратится в район боевых действий.

Мне страшно не хотелось идти на ужин, но ресторан был рассадником всевозможных сплетен, из которых делались соответствующие выводы, поэтому я, пересилив себя, все же поплелась на верхнюю палубу. Едва я «приземлилась» за наш обычный столик, как услышала вопрос Сарики:

– Вам не кажется, что все как-то уж слишком поспешно?

– В смысле?

– Я о докторе Ламартен, – пояснила медсестра.

– A-а... Ну да, вы, наверное, правы, – согласилась я.

– А что, если она не по своей воле оказалась в воде? – перебила меня индианка, и ее темнокарие глаза возбужденно заблестели. – Сами посудите: Люсиль – отличный хирург, с деньгами и перспективами. Она и раньше могла позволить себе выбирать все самое лучшее, а после работы на «Панацее» ее с руками и ногами оторвала бы любая клиника!

– Что значит – «после работы на «Панацее»? – удивилась я. – Разве Люсиль собиралась оставить судно? Мне казалось, что ее здесь все устраивает!

Старшая сестра на мгновение опустила глаза, поняв, что сказала больше, чем собиралась. Однако она вновь взглянула на меня. Выглядела она при этом какой-то растерянной, виноватой.

– Понимаете, Агния, так уж вышло, что я заглянула к ней вчера вечером... до того, как отправиться спать. Она уже собрала чемодан.

– Правда? А вы уверены, что это не было связано... ну, скажем, с желанием посетить Мальту или еще с чем-нибудь в таком же роде?

– Я не решилась ее спросить, но доктор Ламартен явно не обрадовалась моему появлению. У меня создалось впечатление, что она чем-то расстроена, даже, возможно, напугана... Хотя я могу и ошибаться, учитывая то, что произошло, ведь недавним событиям и чьим-то словам всегда придаешь некий тайный смысл, когда случается беда?

Но я очень сомневалась, что старшая сестра напридумывала себе бог знает что – не такой она человек! Итак, француженка не собиралась сводить счеты с жизнью – кто, спрашивается, собирал бы чемоданы, имея тайное намерение сигануть за борт? А это платье... Нет, я обязательно должна взглянуть на тело еще раз и лично во всем разобраться.

– Одна ты не пойдешь! – решительно заявил Фэй Хуанг, как только я поделилась с ним своими соображениями. Признаться, я надеялась, что он отреагирует именно так: пробираться в морг в одиночку, тайком, мне совсем не хотелось. То, что придется именно «пробираться», сомнению не подлежало, ведь наверняка, вздумай я испросить официальное разрешение, получила бы отказ: похоже, никому на «Панацее» не хочется выяснять, что именно произошло с пластическим хирургом.

Мы договорились встретиться в половине первого, когда в морге точно никого не будет. Он, к счастью, использовался крайне редко: на моей практике – вообще ни разу, поэтому охраны там не требовалось. Единственный на корабле патологоанатом просто запирал дверь в морг и в прозекторскую. Но я уже имела представление о том, как лихо мой китайский приятель справляется с замками.

* * *

Похоже, у меня входит в привычку полуночничать – если так и дальше пойдет, я, того и гляди, вскоре засну во время какой-нибудь операции! Однако ночь была на «Панацее» единственным временем, когда все вокруг замирало и успокаивалось, и именно это время суток как нельзя лучше подходило для нашей с Фэем задачи. Как я и думала, китаец легко вскрыл замок в двери морга. Терпеть не могу подобные места: здесь всегда чувствуешь, что жизнь мимолетна и только смерть и тлен длятся вечно. Запах карболки ударил мне в нос, и я невольно скривилась. Фэю тоже было более чем неуютно, и я не могла не заметить, как подрагивают, то и дело сжимаясь в кулаки, его руки. Я уже смирилась с мыслью о том, что на китайце, скорее всего, «висит» не один труп, но почему-то, оказавшись в «царстве мертвых», он явно испытал весьма неприятные эмоции – может, примерил на себя собственное будущее?

Металлический шкаф для трупов мог вместить десять тел, однако лишь одна из ячеек оказалась занятой – та, где лежала Люсиль. Я аккуратно, бережно сняла с ее тела простыню, и из груди моей тут же вырвался возглас изумления.

– В чем дело? – вскинулся Фэй, старательно отводя глаза в сторону от тела.

– Да ее же... она же... погоди-ка, Люсиль не проводили никакого вскрытия!