Клиника в роще

Что случилось с Плучеком? И что делать с ее находкой? Нужно ведь кому-нибудь показать штопор. Но кому?

За спиной у Веры хрустнула ветка. Она обернулась, но недостаточно быстро. В ту же секунду ловкие руки набросили ей на голову какую-то тряпку. Девушка дернулась, но вырваться не смогла. Ее ударили по ногам. Потеряв равновесие, Вера упала на землю.

Кто-то насел на нее всем телом, да так крепко, что у Веры перехватило дыхание.

Она напрягла все силы, извернулась и ударила нападавшего штопором. Штопор вошел во что-то мягкое, человек негромко вскрикнул, и хватка ослабла.

В следующую секунду противник ударил ее по голове, а затем, вырвав из пальцев штопор, толкнул под откос. Вера прокатилась метра три по влажной траве, наткнулась на ствол дерева и замерла.

С полминуты ей понадобилось, чтобы прийти в себя и приподнять голову. Она лежала у самой кромки болота. Вокруг никого не было. На земле валялся кусок мешковины. Тот самый, которым Вере накрыли голову. Нападавший успел убежать. И унес с собой штопор.

Вера ощупала голову: особых повреждений она не обнаружила. Глубоких ссадин на руках не было, ребра не болели. Кажется, удалось отделаться лишь несколькими царапинами.

Конечно, ее жизнь подверглась опасности; конечно, за ней следили; конечно, она позволила втянуть себя в какие-то жуткие события, но… страдать по этому поводу Вера не собиралась. Наоборот – она чувствовала невероятное возбуждение. По крайней мере, ситуация приобрела некоторую определенность. На нее напали, чтобы отнять штопор, следовательно, штопор – улика. А если есть улика, значит, было и преступление. А если было преступление…

Вера холодно усмехнулась: значит, у нее развязаны руки.

Она поднялась на ноги, наскоро привела в порядок одежду, подхватила с травы сумку и заспешила к клинике.

17

Шевердук окинул Веру удивленным взглядом, затем протянул руку и снял с ее волос травинку.

– Это что, так нынче носят? – осведомился он.

– Угу. Модное украшение.

– А царапины на щеке?

Вера потрогала рукой щеку.

– Порезалась, когда брилась.

Шевердук опустил взгляд ниже.

– А что у вас с юбкой? Нынче модно натирать одежду глиной?

– Забыла постирать после пикника. Хотите, схожу домой и переоденусь?

Шевердук строго блеснул очками, но губы его сами собой сложились в улыбку.

– Нет нужды. Вам идет.

– Спасибо, – поблагодарила Вера. – А…

И вдруг она увидела нечто такое, что заставило ее остановиться. Несколько секунд изумленно смотрела на запястье Шевердука, затем подняла взгляд на наставника и сухо спросила:

– Иван Федорович, что у вас с рукой?

Тот поспешно одернул рукав пиджака.

– Несчастный случай.

Зрачки Веры сузились:

– Тоже порезались, когда брились?

– Не совсем, – хмуро ответил Шевердук. – Один из пациентов вцепился мне в руку зубами. Пришлось обработать рану антисептиком и заклеить ее пластырем. Производственная травма, так сказать.

– Ясно, – Вера отвела взгляд и пробормотала: – Я пойду… Мне надо… Мне пора идти.

Хотела проскользнуть мимо Шевердука, но Иван Федорович вскинул руку и схватил ее за предплечье.

– Нет, – резко проговорил он, – вы никуда не пойдете.

Вера слегка побледнела, хрипло спросила:

– Что это значит?

– Это значит, что с вами хочет поговорить заведующий, – отчеканил Шевердук. – А его кабинет находится в другой стороне.

– Но я… – голос Веры предательски дрогнул. – У меня еще есть дела.

– Дела подождут, – стекла очков Шевердука безжалостно блеснули. – Пойдемте, я провожу вас.

– Но я не…

– Мне по пути.

Доктор повернулся и едва ли не силой повлек за собой Веру.

В кабинете у Черневицкого в кресле, придвинутом к окну, сидела Алла Львовна Сташевская. На приветствие Веры она едва заметно кивнула.

Игорь Константинович Черневицкий восседал за своим столом. Его седые волосы были аккуратно зачесаны назад, черные усики и такая же черная бородка тщательно подбриты и ухожены. Заведующий указал Вере на стул, стоящий посреди кабинета.

– Прошу вас, Вера Сергеевна.

– Благодарю.

Вера опустилась на стул, лицом к Черневицкому, и всей кожей почувствовала гнетущую атмосферу в кабинете. На лице заведующего застыло такое выражение, словно он знал за подчиненной какую-то страшную вину.

Двое охранников тотчас встали у нее за спиной. Вера покосилась на них и с усмешкой поинтересовалась у Черневицкого:

– Я что, арестована?

Заведующий слегка подался вперед и тихо, желчно проговорил:

– Вы можете паясничать сколько угодно. Но это не самый лучший способ вести беседу.

Внимательней взглянув на Черневицкого, Вера поняла, что перегнула палку, – несмотря на внешнее спокойствие, заведующий явно пребывал в ярости.

– Зачем вы ходите к Осадчему? – спросил он. – Чего вы добиваетесь?

Вера нахмурилась.

– Вам Шевердук нажаловался?

– Не будьте наивной, Арнгольц. По всей клинике стоят видеокамеры. В первый раз я ничего вам не сказал – списал ваш визит в ту палату на профессиональное любопытство. Но вы пришли к Осадчему снова. Зачем?

Немного поколебавшись, Вера решила сыграть с открытыми картами.

– Я не нахожу у молодого человека признаков психической болезни, – заявила она. – И мне это кажется странным.