Клиника верности

— Не шуми, — сказал он, пробираясь между оградками к Зоиной могиле.

Брюки почти по колено намокли от высокой, еще сочной, несмотря на ноябрь, крапивы, но Иван не обращал на это внимания. Добравшись, он снял шапку, запихнул в карман куртки. Погладил холодный серый камень раковины и сел на его край. Может быть, кому-то это кажется кощунством — сидеть на могиле, но они любили так быть с Зоей: она лежала на постели, а он сидел у нее в ногах. Так они вели долгие неспешные разговоры.

— Такие дела. — Иван закурил, стряхивая пепел в пакет из-под чипсов, удачно обнаружившийся в кармане. — Как быть, Зоя?

Предложение Ильи Алексеевича шокировало его, он не предполагал, что здравомыслящий главврач решится на такую дикость. Иван попросил сутки на размышление, твердо зная, что откажется. Но потом его начали одолевать сомнения. Неловко отказывать в помощи, о которой тебя так просят и которую ты можешь оказать. О том, что фиктивная женитьба сулила выгоду лично ему, Иван не задумывался. Он привык жить в общежитии, готов был ехать служить в любую дыру и не считал, что карьера и жилье стоят того, чтобы ради них жертвовать свободой. Просто жаль было Илью Алексеевича, и Алису тоже было жаль. Обладая живым воображением, Иван представлял себе, в каких глубинах отчаяния она сейчас пребывает. «Намутила черт знает что, почему я-то должен расхлебывать?» — унимал он свою жалость. Но тихий голосок его души насмешливо шептал: «А почему бы и не ты?»

В юности Анциферов пережил тяжелое любовное разочарование. Девушка, с которой он дружил со школы и с которой собирался связать жизнь, предпочла ему другого, вдвое старше, но состоятельного и надежного. С тех пор Иван считал всех женщин корыстными, алчными и вероломными созданиями. Женщины превратилась для него в объект утоления плотских желаний, а ухаживание за ними — в увлекательную охоту.

Зою он приметил еще во время учебы. Из-за худобы и маленького роста она казалась намного моложе, чем была на самом деле. Анциферов решил, что она медсестра или в крайнем случае врач-интерн. Ее точеные ножки очень взволновали курсанта, и он пошел в атаку, которая была тут же мастерски отбита несколькими насмешливыми фразами. Позже он узнал, что Зоя Ивановна — маститый хирург, заведующая отделением и доктор медицинских наук, и тогда в душе его шевельнулось что-то вроде уважения.

Посмеявшись над собственной наглостью, Анциферов забыл о Зое. Но, отслужив три года на Севере, он вернулся в аспирантуру и снова встретился с ней. Теперь они часто виделись на дежурствах, и Иван вновь стал добиваться ее благосклонности. Он хотел только переспать с ней, а она по-прежнему не принимала его всерьез. Но мало-помалу, работая вместе, выручая друг друга в трудных и опасных ситуациях, они подружились. Влечение, постепенно ставшее обоюдным, оказалось приятным дополнением к сложившейся взаимной привязанности.

Он восхищался Зоей, ее добротой, силой и прямотой характера, а по ночам не было для него ничего желаннее ее хрупкого тела с едва уловимым намеком на грудь. Иван обожал ее со всей страстью мужчины, никогда не верившего в любовь.

Но счастье, обретенное с Зоей, ничуть не изменило его представлений о женщинах вообще. Наоборот, по сравнению с ней остальные стали казаться ему еще более грубыми и пошлыми, и теперь он искренне недоумевал, как мог тратить на них время, а в интимном смысле они вызывали у него чувство, похожее на брезгливость.

Он не мыслил будущего без Зои, существенная разница в возрасте нисколько его не пугала. Когда Зою убили наркоманы, позарившиеся на ее мобильный телефон, он остался один, растерянный и разбитый.

После ее смерти прошло уже больше года, но Иван по-прежнему не смотрел на женщин. Физиологические потребности молодого мужчины не смущали его покоя, он даже не видел эротических снов. Горе не согнуло его, не сломало, но словно бы высушило…

И вот теперь Илья Алексеевич предложил ему жениться на своей дочери. Если бы речь шла о чисто фиктивном браке, Иван согласился бы не задумываясь. Но его пугало то, что какое-то время им с Алисой придется жить вместе, изображая семейную пару. А они хорошо знакомы и не смогут вести себя как соседи по коммуналке, значит, у них все равно создастся подобие семьи.

«И рано или поздно, а вернее рано, мы окажемся в одной постели, — думал он мрачно. — А даже если не окажемся, что толку? Она будет мне готовить, стирать мои носки, всячески заботиться, я же ее знаю. Как мы будем жить, помня, что все это временно, все понарошку и как только я получу от Ильи Алексеевича хорошее место, соберу вещички, и поминай как звали? Гадко это».