Клиника жертвы

Сколько раз они с Кристиной видели несоответствие между обстоятельствами травмы и повреждениями! Один свалится с четвертого этажа, отряхнется и пойдет по своим делам, а другой слегка оступится и сломает ногу в двух местах!

Тот, кто утверждал, что Дорины повреждения стопроцентно были криминальными, брал на себя очень большую ответственность.

Теоретически такая активность милиции была похвальной, и как общественный деятель Нейман должен быть ею доволен. Но странно, черт возьми!

На душе было так тоскливо, что Владимир Валентинович не удержался, завернул на станцию «Скорой помощи».

Кристина очень ласково встретила его, напоила чаем. Но Нейман горько подумал, что раньше она взяла бы его за руку…

– Тяжело вам сейчас, – вздохнула она.

– Да мне-то ладно! Вот у Комиссаровых беда.

– Все образуется, Владимир Валентинович. Как говорится, главное – пережить остроту момента. Дора поправится, и Глеба Борисовича оправдают, нужно только подождать.

– Вы тоже верите, что он не виноват?

– Я вам верю, – просто сказала Кристина.

Они посидели немного, помолчали.

Потом она предложила Нейману взять отпуск за свой счет или просто поменяться сменами с другим водителем. Владимир Валентинович отказался.

Но, подходя к дому, он почувствовал, что невероятно устал. Будто прорвало где-то плотину, и в душу хлынула многолетняя, перебродившая усталость от себя самого, от неприкаянности, от одиноких ночей, от роли доброго дядюшки, от вечной готовности помогать.

«Словно я машина для переработки чужих горестей, – вдруг неприятно подумалось ему. – Нет своей жизни, так я все в чужую вникаю… Какая мне разница, избивал Глеб жену или нет? Кто я им? Дал денег, нанял адвоката, купил лекарства – выполнил свой долг верного друга. Посочувствовал, да, но изводиться-то зачем? Вадим какой-то, частный сыск… Наверное, в милиции не дураки работают. Как там звучит мудрый анекдот про старого еврея: у нас с банком договор – я не даю денег в долг, а он не торгует семечками.

Лезу, куда меня не просят, чтобы отвлечься от себя самого, чтобы не думать лишний раз, как я одинок и несчастен.

Пусть специалисты занимаются своим делом, а я не психопат-оппозиционер, чтобы мне в любом движении госслужащего мерещилась коррупция и недобросовестность».

Он мрачно развалился в кухне на табуретке, прислонившись спиной к стене. Имеет он право на отдых в собственном доме или нет?

Взял местную газетку, открыл – и приступ мизантропии как рукой сняло.

– Артур, иди сюда!

Друг появился с товарищем адмиралом на плече. Хвост кота висел на манер парадных аксельбантов. «Даже кот предал меня. Я его спас от лютой смерти, а он влюбился в Артура», – подумал Владимир Валентинович уже без прежней горечи.

– Посмотри. – Он протянул Старобинцу газетку и ткнул пальцем в небольшую статью.

– Ну и что? – Пробежав глазами текст, тот пожал плечами. – Ты жить не мог без торгового центра, что ли?

– Не в этом дело, Артур. Эти вот коммерсанты, – он постучал пальцем по крупной фотографии одного из известных сетевых гипермаркетов, – наседали на Глеба, чтобы тот дал им построиться в городе. Он сопротивлялся, не знаю уж, из каких соображений, но, наверное, причины у него были. И вот не успел он сесть в тюрьму, как тут же появляется бравурная статья о том, что скоро нас осчастливят новым магазином! Черт возьми, мне становится понятной внезапная активность и принципиальность милиции! Глеб, как я понял, давно уже всех замучил своей честностью. Будь он хоть на микрон глупее, сел бы за взятки или злоупотребления, но поскольку в этом смысле он абсолютно чист, зашли с тыла.

– Уж больно сложная комбинация, не находишь? – фыркнул Артур.

– Да, но в нее тогда ложится этот Вадим.

– И кое-кто еще!

Артур встал, прошелся по кухне. Саданул кулаком в стенку. Нельсон, коротко и возмущенно мявкнув, изогнувшись дугой, стремительно покинул кухню.

– Мы не можем обвинить человека на таком шатком основании, – глухо сказал он. – Довольно, что у нас Глеб сидит, оттого что кому-то что-то померещилось. Если ты прав, идти в милицию бессмысленно, а если нет – подло. Слава богу, Дора жива и рано или поздно расскажет, как все было.

Нейман кивнул:

– Да, слишком много тут натяжек. Во-первых, неизвестно, насколько правдива эта статья…

– А во-вторых, люди просто пользуются случаем. Ты по себе-то не суди! Это мы с тобой бы клювом щелкали да рассуждали, а тут – ура, шефа вырубили! Лови момент! И срочно проворачивают выгодные сделки, пока начальство не выпустили из тюряги.

Нейман не спал всю ночь, несмотря на предстоящее дежурство. Схема, возникшая у него в голове, была отвратительной, чудовищной, но она все объясняла. Отвечала на главный вопрос: кому выгодно.

Глеб был слишком независимым, слишком смелым человеком. Прекрасный командир, интеллектуал, остроумный шахматист – великолепный набор качеств, чтобы руководить городом. Но воистину не суди о людях по себе. В этом и таится ахиллесова пята благородного человека. Негодяй ждет от ближнего любой подлости и умеет предупредить удар, а Глеб был убежден, что окружен такими же подвижниками, как он сам. И ошибся.