Клинки чужого мира

- Ох, я дурень! - Ильвис хлопнул себя кулаком по лбу. - У нас ведь, у гномов, есть свое боевое построение - «молотобой»! Как же я мог про него забыть? Ведь в сказаниях он описан до мельчайших подробностей!

- Так стройте скорее «молотобой»! - выкрикнул Генрих.

- Как же я народ соберу? - чуть не плача спросил Ильвис. - Все наши завязли в битве, а разработать сигналы мы не додумались.

- Эх вы! Ну, как дети, в самом деле! - в сердцах сказал Генрих. Он хотел выругаться, но сдержался, вспомнив, что древнерожденные Регенсдорфа никогда не воевали и в этом смысле немногим отличались от детей. - Что ж, делать нечего, будем драться, как деемся. А там видно будет…

Генрих вздохнул. Он окинул взглядом поле битвы, определяя, кто более всего нуждается в поддержке, и друг его осенило.

- А что, господин Ильвис, все ли древнерожденные вступили в бой?

Ильвис беспомощно развел руками:

- Половина наверняка здесь…

- Ну, так бегите к воротам, перехватите другую половину и постройте их. А мы уж как-нибудь продержимся часок. Ведь держались как-то до сих пор!

- А ведь это выход… Это спасение! - Ильвис развернулся с необычайной резвостью и вразвалочку затрусил к воротам кладбища. - Продержитесь только! - крикнул он Генриху. - Совсем немного продержитесь!

Генрих усмехнулся. Не очень-то он верил в «молотобой», но выбирать не приходилось.

Глава XXIV УПРЯМЕЦ

Между тем бой продолжался. Старик Плюнькис разделался с карликами, напавшими на Фунькиса, но этого не заметил: отнятой у кого-то дубиной он крушил все, что только попадалось ему на пути: и горбунов, и надгробья, и кресты, и даже могильные ограды. Разукрашенный синяками и кровоподтеками Фунькис не решался приближаться к Плюнькису и только выкрикивал пронзительным голоском: «Дедушка! Дедушка! Ну, пожалуйста…»

Призрак ландскнехта Ремера из Майнбурга на другом конце кладбища вошел в азарт и горланил песню. Дух барона Крауса оглушительно лязгал и скрипел доспехами. Эти ужасные звуки наводили на карликов гораздо больший страх, чем меч барона, хотя призрак старательно сыпал во все стороны огненными искрами и время от времени оглашал окрестности жутким хохотом.

Неподалеку от призраков барона и ландскнехта два десятка гномов построились в каре вокруг Олафа Кауфмана и домового со знаменем. Олаф, конечно, не видел ни карликов, ни своих защитников и потому продолжал размахивать дубиной, сокрушая пустоту. Что касается знаменосца, так бедняге приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы удержать знамя вертикально: длинное полотнище крепилось к невероятно короткому, неудобному древку. Враги окружали храбрецов со всех сторон, но гномам благодаря дружным действиям удавалось более-менее успешно отражать нападение. Увы, бородатые крепыши не решались на контратаки или на прорыв - слишком их было мало. А может, причина заключалась в Олафе - никто с ним не мог объясниться. Призрак Ханса фон Дегенфельда то и дело взывал к другу Генриха, пытался что-то объяснить, но Олаф так увлекся сражением, что ничего не слышал.

Ханс фон Дегенфельд метался из стороны в сторону, пытаясь вывести гномов из окружения, но стоило ему отступить, как карлики тут же смыкали ряды. Генрих решил в первую очередь выручить именно этот отряд. Но не потому, что там находился Олаф - как раз Олафу ничего и не угрожало, а потому, что на открытом пространстве столь слаженное, боеспособное подразделение представляет грозную силу.

Под стремительным яростным натиском Генриха гориллы бросились врассыпную, и Генрих в очередной раз возблагодарил рыцаря Скурда за бесценные уроки фехтовального мастерства. Сегодня, в этом бою, Генриху не было равных. Даже офицеры-ветераны из карликов пасовали перед ударами его меча. Когда Генрих обезоружил одного из них, ему показалось, что скрэб выкрикнул в благоговейном ужасе: «Одноглазая гибель» стал оборотнем!» «Одноглазой гибелью» зеленые карлики прозвали рыцаря Скурда в те далекие времена, когда он с отрядом эльфов мстил им за убийства эльфийских жен и детей. Если эти слова не почудились Генриху, то более высокой похвалы не существовало.

- Иди за мной! - крикнул Генрих, добравшись до. Олафа. - Иди быстро, не вздумай отстать!

- Разрази меня гром, если я что-то понимаю! - Олаф опустил оружие. - Вокруг никого, кроме призраков, и все же кто-то отбил мне ноги и ребра…

- Я предупреждал, - Генрих виновато развел руками, затем выкрикнул на «эхте», обращаясь к гномам: - На прорыв!

Сам он бросился вперед, увлекая бойцов. Скрэбы испуганно подались в стороны. Рядом с Генрихом, расширяя еще больше проход, выросли три призрака: Ганс, барон и Ремер из Майнбурга.

- Решили без нас повеселиться? - усмехнулся в усы призрак ландскнехта. Буфы на его рукавах и шта нах раздулись до невероятных размеров, из-за чего призрак, и без того выглядевший настоящим силачом, превратился в нагромождение мышц. - Прошу вас, не лишайте нас развлечения!

Олаф и гном устремились в проход. Через несколько минут отряд без потерь вышел из окружения и остановился перед церковью…