Клинки города ярости

– Ты в такой величественной позе сидишь в кресле. Голый. Мне не верится, – честно призналась я и уселась на кровать, ничуть не стесняясь своей наготы. Разве осталось что-то, чего мы могли стесняться?

Амир поспешно плюхнулся на кровать, сгреб меня в охапку и уткнулся носом мне в макушку.

– Ты пахнешь так же, как в нашу первую ночь. Пока меня не лишили сознания и памяти, я вспоминал твой запах. Он особенный для меня, как и ты вся, целиком, – признался он.

– Признание за признание, – сказала я, погладив его поросшую жесткой щетиной щеку, и откинула свою подушку. Под ней чернильным пятном на белоснежной простыне выделялась потрепанная перчатка.

Амир несмело покрутил ее в руках и пораженно уставился на меня.

– Это моя?

– Твоя. Я украла ее, когда ты торопливо одевался после нашей первой ночи. Мне нужно было оставить что-то на память о тебе, и я не придумала ничего лучше. Благодаря этой перчатке я нашла тебя и убедилась, что ты жив. Она привела меня к тебе.

– Теперь тебе не нужна моя перчатка, потому что у тебя есть я сам, – соблазнительно прошептал мне на ухо Амир и прикусил мочку зубами.

По телу вновь пробежали мурашки желания. Мы нисколько не насытились друг другом, и об этом явственно кричало знакомое томление в животе. Рука Амира скользнула к моей груди, и тени, взметнувшиеся вокруг постели, вновь укрыли нас от всего мира.

* * *

Меня разбудила давящая тяжесть в груди. Распахнув глаза, я с облегчением поняла, что та самая тяжесть – это рука Амира. Он спал, закинув на меня и руку, и ногу, и все свое туловище, будто боялся, что я сбегу посреди ночи. Его сопение щекотало ухо, отчего я мягко улыбнулась и коснулась его губ невесомым поцелуем.

В горле пересохло, а губы от долгих поцелуев горели огнем. Нестерпимо хотелось пить. Кое-как я выпуталась из объятий Амира и поежилась от холода. Камин потух, а вся одежда осталась валяться у кресла. Делать нечего, пришлось, поджимая пальцы, семенить по каменному полу к комоду, чтобы в темноте, которую лишь слегка рассеял рассвет, отыскать ночную рубашку.

Впрочем, зачем мне шататься в темноте? Я зажгла на ладони небольшой огонек, и он мягко осветил кресло, где всего несколько часов назад мы с Амиром занимались любовью. Мечтательная улыбка молнией исчезла с моего лица. Я едва подавила изумленный вскрик, когда поняла, что в кресле расслабленно сидит… Лира.

Ее равнодушный взгляд скользнул по моему обнаженному телу, а после метнулся к Амиру. Даже глядя на возлюбленного, она не испытывала никакого интереса.

– Не кричи и не буди его, – прошептала Лира, и ее повелительный шепот разнесся по комнате громче крика.

– Как ты сюда попала? Дверь была закрыта, – изумленно выпалила я.

– Открыла замок, – ответила Лира так снисходительно, будто разговаривала с дурочкой. – Сейчас ты оденешься и пойдешь со мной. Не смей говорить кому бы то ни было, куда мы направляемся.

– Ты с ума сошла? – рыкнула я, повысив голос.

– Молчи и будь послушной девочкой, мин киен. – Я замерла в ужасе. – Кажется, так зовет тебя Мансур. Он ждет тебя, а в случае, если навестить отца ты не захочешь, он убьет Мауру и твоего дружка-полудемона. Неужели ты думала, что их набеги на Даир останутся незамеченными? Кадары знают демонов друг друга.

Я таращилась на Лиру, медленно понимая, что это не Лира. В ней поселился низший демон. Кто-то из кадаров остался жив. Творец, как же мы просчитались, доверившись яду Илмара!

– Вижу, ты надеялась, что примкнувший к вам кадар остался единственным. Спешу тебя расстроить, Амаль. Ваш план провалился. Хватит стоять передо мной истуканом. Твое тощее тело привлекательно только для любовничка-кудрета[10]. Даю тебе минуту, чтобы одеться, или ухожу без тебя. Тогда уж пеняй на себя.

Я бросилась к разбросанной одежде, стараясь одеваться как можно тише. Мысль разбудить Амира потухла, не успев вспыхнуть. Мансур силен, на его стороне волхаты и выживший кадар (или кадары). Кто-то из них контролирует демона внутри Лиры и непременно узнает о любой моей хитрости. Нам не победить. Разве могла я обречь любимого на гибель, едва сумев спасти из лап цесаревича и Первой стражи? Это мой бой и мое поражение. Моя мать и мой друг. Они в плену у чудовища из-за меня. Мне и разгребать последствия собственной глупости. В который раз.

Руки тряслись, но я сумела одеться быстро, и даже набросила на плечи дублет. Лира хмыкнула, но промолчала. Она тенью выскользнула за дверь, и я поспешила следом, лишь на мгновенье обернувшись на безмятежно спящего Амира. Прощай, любовь моя. Сердце незадачливой наместницы навеки с тобой.

Глава 20 Паук и муха

Амаль