Клинки города ярости

Реф оглушил ревом всю округу, заставив Амира замереть от неожиданности. В следующее мгновенье он схватился за горло, задыхаясь, а Туган сотворил из сгустка пламени, брошенного мною, огненную веревку. Она обвила Амира юркой змейкой, удерживая на месте. Чтобы не обжечься, он должен был замереть.

Игла развеяла мираж, и только тогда Реф вновь принял свою привычную форму. Он подлетел к Амиру и запричитал над ним, пока тот надсадно кашлял и отплевывался. Ансар вальяжно повел рукой, позволяя своей жертве дышать. Амир замер, глядя на нас раненым зверем. Зверем, у которого не осталось выбора, кроме как сдаться на милость охотников. Я приказала себе оставаться на месте и не бросаться к нему на помощь. Сердце молило разорвать путы, которые обжигали Амира при любом неосторожном движении, но сейчас перед нами предстал не Амир.

Не теряя времени даром, Ратнар нацепил на него кандалы, и лишь в это мгновенье на расцарапанном лице Амира мелькнуло узнавание.

– Ветер? – прошептал он.

– Здравствуй, Лихомор. Ты помнишь, что тебя зовут Амир?

– Меня зовут Лихомор, – прорычал Амир и с воплем боли забился в огненных путах. Одежда на нем обугливалась, кожа пузырилась ожогами, но он будто специально мучил себя.

Я закричала в попытке погасить огонь, но он уже не принадлежал мне. Растерявшийся Туган не сразу догадался снять заклятие. Лишь тогда я сумела освободить Амира от огненных пут. Он безвольно упал на колени и с силой ударился лбом о промерзлую землю, отчего на коже проступила кровь, а в следующий миг – еще раз и еще. Игла бросилась на помощь, окутав брата плотным коконом из клубящихся теней. Он рычал и вопил, рвался на волю диким зверем, и вся округа наверняка слышала его рев.

– Умоляю вас, убейте меня! Или дайте умереть самому! Я не буду жить! Я не смогу жить! – кричал Амир, захлебываясь собственным хриплым дыханием.

Я оцепенела, не замечая ничего вокруг, кроме его окровавленного лица. Игла протянула руку к брату, но он едва не впился в нее зубами. Реф причитал, умоляя помочь его дорогому мальчику.

Ансар оказался расторопней нас всех. Не впечатлившись зрелищем, он сжал кулак и вновь лишил Амира возможности дышать. Тот хрипел, вертел головой и плакал, но не мог вырваться из хватки удушья. Наконец его глаза закатились, и обессиленное тело рухнуло на землю. Только тогда Ансар прекратил пытку.

Не в силах стоять в стороне, я бросилась к Амиру и нежно приложила белоснежный носовой платок к его кровоточащей ране. Он разбил лоб так сильно, что на кровавое месиво было страшно смотреть. Реф все еще сновал рядом, проклиная Первую стражу и меня, но вдруг вспомнил, что вообще-то должен облегчить страдания любимого воспитанника. Не теряя времени, лис расплылся теневым пятном над его лицом. Когда Реф вновь обрел привычные очертания, ссадина на лбу Амира выглядела порядком зажившей, а царапины от когтей Ювхи значительно побледнели.

Я бездумно разглядывала любимые черты измученного лица, будто видела их в последний раз. Никто не знал, сумеет ли Амир пережить отказ от дурмана, но оставить его марионеткой цесаревича мы не могли. Этот выбор стал одним из тяжелейших в моей жизни. Обречь любимого мужчину на страдания, которых он может и не вынести, сложнее, чем вытерпеть их самой. Будь Творец милостив, я бы забрала все муки Амира себе, но не могла, как бы ни молила.

Тело Амира мягко поднялось в воздух, ведомое магией Ратнара, и поплыло к воротам, уже заботливо распахнутым Беркутами. Мы поспешили следом, вымотанные и напуганные. Амир пытался убить себя, это понимал каждый из нас. И попытается вновь, пока дурман течет в его крови. Страдания придут, когда настанет время для следующей дозы, а ее не последует. Вот тогда мне и понадобится все мужество, какое только смогу наскрести, чтобы выдержать его муки.

Девочки Эрдэнэ с интересом наблюдали за нашей процессией, а сам он заботливо приобнял меня за плечи, едва мы вошли в ворота. Ювха тоже крутилась рядом, но касаться меня не осмелилась. Наверняка чувствовала, что я держусь на грани из последних сил.

– Я знал, что вы справитесь. Реф был бесподобен, – прошептал мне Эрдэнэ, но старик все равно услышал его своими длинными ушами.

– Катись в преисподнюю, демон! Пока мой ребенок страдал, ты жил припеваючи, – тут же ощетинился Реф.

– И жил бы себе дальше, если б не поддался на уговоры Амаль и не вернул в этот мир одного неблагодарного старикашку. Нужно было оставить тебя там, где ты был, и соврать, что не нашел.

– Мерзавец, – фыркнул Реф.

– Это лучшая похвала, которую я мог бы получить от комка свалявшейся шерсти.

Лис выругался и отлетел подальше, опустившись прямо на грудь воспитанника.

Тир метался по крыльцу, но замер, увидев окровавленное лицо Амира. В его глазах стоял немой вопрос: «Он жив?» Я кивнула, отчего воевода облегченно выдохнул. В груди вновь кольнула непрошеная ревность. Тир все еще надеялся на примирение Амира и Лиры. Я же малодушно желала лишь одного: поцеловать любимые губы, вновь ощутить его дыхание и услышать мягкое «Гилие». Но вместо этого из уст Амира раздалась хриплая мольба:

– Позвольте мне умереть.