Клинки и карабины

– Хоанес, отставить! Думай, что треплешь своим болтливым помелом. – прикрикнул Блас и повернулся к бойцам – Эй, кабальерос, смотрим бодрее! Ну-ка!

Хотя, как это не было бы неприятно, но Мендоса понимал, что бискаец прав. Караван прошёл уже треть пути, но никто даже не попытался их атаковать. А это… Ну, никак не было похоже на местных. Пропустить караван – да шайтан упаси, ни за что.

Он поправил ремень своего штурмового, двадцатизарядного «Койота», и, устроившись удобнее, достал из поясной сумки желтоватый листок бумаги.

«Здраствуй дядя Блас, это тибе пишет твой племяник Игнасио. У нас всё хорошо. Вчера бабушкина кошка, Лючита, родила пять котятков. Они маленькие и полосатые. Только один чёрненький. К нам приходил старый Педро, и сказал, что этого бегимота нужно утопить, потомушта он колдофской, и придёт падре Адриан и назовёт бабушку ведьмой и анафемой. И чего это Педро кота назвал бегимотом? А потом бабушка Анита налила ему из своей бутылки, которую она прячет в шкафу и думаит что никто не знает, а папа знаит и пастаяна туда лазиет. Педро выпил и ушёл. Бабушка хотела утопить котёнка, но я заплакал и папа ей не разрешил. Потом бабушка Анита ругалась и плакала. Говорила, что еслибы не ты, дядя Блас, давнобы быть нам всем в Саламанке за то чем папа занимаеца. И ещё бабушка молилась вечером за тебя и просила святой Яго спаси и защити равно как пресвятая и непорочная девабогородица. Дядя Блас, а ты привезёшь мне такую свистульку, какую ты привёз в прошлый раз, а то…»

Сержант кастилец 7-го штурмового «волчьего» полка Блас де Мендоса, ветеран взятия Джихангира и копей Куш, моргнул, сгоняя слезу. Он уже год не был дома. Не видел семью: маму, сестру, зятя и маленького шестилетнего племянника. И всё чаще думал про них по ночам, когда смотрел в высокие и яркие звёзды, горевшие в небе Лемура.

Гарсиа, длинный и тощий солдат, бывший снайпером отделения, удивлённо покосился на командира. «Пыль, наверное, – подумалось ему, – что бы Блас да … Нет, точно показалось». Положил штуцер «Кондор» на колени и отвернулся, приглядываясь к приближающимся скалам, нависающим над серпантином дороги.

Блас, которого мерно покачивало, когда «Науро» переезжал очередную кочку, опять вспоминал, возвращаясь назад. В оставленные семь лет назад юность, семью, любовь и родину:

…Ласковое и мягкое солнце, заливающее благодатную землю Испании своим золотистым теплом. Зелёные холмы виноградников, оливковых рощ, окружающих маленькие городки с белыми домиками, утопающими в садах. Жёлтые квадраты полей, засаженных пшеницей, из которой потом выпекают самый вкусный хлеб в мире. Бирюзовый простор моря, виднеющийся на горизонте, усыпанный белыми треугольниками парусов рыбацких лодок. Звонкие трели жаворонков, кувыркающихся в потоках лёгкого южного ветра, гоняющего по голубому небосклону белые хлопья облаков.

…Аннабель, его прекрасная Аннабель. Стройная, с узенькой талией, с открытыми полосками кофейной загорелой кожи на руках и плечах. Вся в вихре иссиня-чёрной бури вьющихся волос, перехваченных алой лентой. Бегущая в лёгком белом платьице навстречу ему, когда Блас возвращался домой после перегона стад. Как тогда верилось в то, что всё будет хорошо. И Бласу казалось, что совсем ещё немного, и он уйдёт из родительского дома, и скоро у них будет свой, пускай и небольшой домик. А потом Аннабель будет качать в колыбели маленького мальчишку или девчонку, то и без разницы. Но… Отец, потомок разорившихся идальго, умер неожиданно, не расплатившись с долгами. Весь скот продали для их погашения. А ему, чтобы помочь матери в содержании дома и семьи, пришлось наняться на службу в армию.

Аннабель… Аннабель прождала его год. Потом вышла за Диего, сына управляющего маслобойней. А ещё через десять месяцев скончалась в родильной горячке, так и не сумев родить ребёнка. С тех пор Блас де Мендоса был на родине всего два раза.

Лязгнув гусеницами и подняв клубы пыли, громада «Сида» начала разворачиваться на последнем повороте перед серпантином. Колонна медленно втягивалась за ним, кренясь и поскрипывая корпусами.

– А ну варежки захлопнули, канальи!!! – Мендоса повернулся к соседнему «Науро», на котором сидели оставшиеся бойцы отделения. – По сторонам смотрим, mildiables!

Караван успел проехать не более пол-лиги, когда дрогнула земля.

Отступление в сторону – I

– Итак, сеньоры, приступим. – Высокий, черноволосый и чернобородый мужчина в прекрасно пошитом из малинового бархата длинном мундире с золотым шитьем, откинулся на спинку кресла, – Я буду краток. Вы все знаете о необходимости скорейшей отправки в метрополию ещё нескольких кораблей с рудой. Впереди война за Западные Индии. Империи требуется как можно больше апейрона. Значит, должно увеличить нормы выработки и количество караванов. Насколько мы готовы к этому?

Сидевшие за столом генерал-губернатора провинций Му и Лемур дона Кристобаля де Эспиноза-и-Вилья, приглашённые должностные лица задумались. Вопрос был далеко не прост.