Клинки и крылья

— Да какой смысл теперь искать виноватого? — Гоннат пожал плечами. — Мы не отстояли равнину Ра'илг — значит, им открыт главный торговый тракт. А немного южнее возьмут — тут им, пожалуйста, и Дьерн, и Большое озеро, и пастбища наши, и замки… Все силы лорд стянул в столицу, так что на пути они не встретят большого сопротивления. Вот и получается… — он послал девушке за стойкой новый взгляд — в меру томный и мрачный, как у истинного рыцаря, потрёпанного боями. Девушка расцвела, точно кремовая розочка на торте. Вилтор, хмыкнув, уставился в кружку. — …Вот и получается, что к Энтору Хелт наверняка придёт. Даже, может, лично приедет. На её месте я бы так и сделал. А это её колдовство… — он выругался, слегка понизив голос: таверна всё же довольно приличная. — Не думаю, что хоть кто-нибудь там знает, как противостоять ему. Пусть лорд соберёт даже всех Когтей и магов Дорелии, ему будет непросто. Если, опять же, Отражения не соизволят явиться — но они не соизволят. Явно решили, что тремя мы обойдёмся…

«Тремя лучшими», — в безмолвной истоме добавил Вилтор. Он сам с трудом в это верил — но сам факт знакомства с господином Нитлотом, госпожой Индрис и Тейором, этим ехидным типом в татуировках и с рысьими повадками, вызывал у него не страх или стыд, а самую настоящую гордость…

Матушка бы этого, конечно, не одобрила. «Разве пристало тебе, юноше из достойной семьи, якшаться с колдунами?» — так бы сказала она. А уж увидев госпожу Индрис, и вовсе заперла бы Вилтора на пару недель, силою родительской воли…

Очаровательные ямочки на щеках, роскошные волосы, зеркальце Отражения на поясе и безмужняя беременность — да уж, госпожа эи Мейго определённо заклинала бы Вилтора не приближаться к букету таких дивных качеств.

Но, к сожалению, он уже приблизился. И ничего поделать с этим не мог, каждый день утопая в золотом сиянии.

Хорошо, что никто вокруг не замечает этого сияния. Гоннат бы его на смех поднял. И правильно, между прочим: не до того сейчас. Да и чаровницы из Долины — печаль не для таких, как Вилтор аи Мейго, наследник пекаря, рыцарь булок… Ох, совсем не для таких.

— И ты пойдёшь за лордом Толмэ в случае чего? Отстаивать Энтор? — спросил Вилтор, хотя и так знал ответ.

Гоннат, старательно выдерживая сумрачный вид, наблюдал за тем, как девушка за стойкой потерянно теребит цепочку дешёвого кулончика. Вилтор понял: у кого-то весна окажется более победной, чем у него… Даже если учесть, что в Зельдоре они совсем ненадолго.

— Само собой, пойду, десятник Мейго… — лукаво сверкнув глазом, рыцарь опрокинул в себя остатки пива. — Я ведь присягал ему на верность. А он присягал лорду Заэру. А лорд Заэру — королю… Вот и получается, — повторил он излюбленную фразу. — Наше дело — драться, а не выбирать. Но, будь у меня выбор, я бы и сам пошёл против белой ведьмы за то, что она сотворила с нами… Сжёг бы её, как недокрысу. Или голову бы отрубил.

Вилтор ухмыльнулся. Угрозы Гонната звучали немного смешно, потому что кровожадностью он вовсе не отличался.

И лишь полминуты спустя до него дошло, как рыцарь назвал его.

— Десятник Мейго?

— Ну да. Старина Толмэ волей-неволей повысит тебя в звании, нас же теперь всего ничего… Ты разве не думал об этом?

Десятник… Надо же. Батюшка обрадуется.

Вот только всё больше растёт вероятность, что ему некому будет передать пекарню…

— Не думал… В лесу было как-то не до того, — он засмеялся и икнул от эля. — Да и раньше тоже, знаешь ли.

— Повысит, повысит, — уверенно закивал Гоннат, а потом кособоко встал, прижимая ладонь к перевязанному месту на животе. Девушка за стойкой, изведясь в ожидании, уже подала кому-то свиную ножку вместо яичницы. — Да и я замолвлю словечко, дружище. Ты хороший боец, обучаемый. Не будь на Ра'илг недокрыс и этой бабы из Отражений, цены б тебе не было… Отвлекает она тебя. Слово рыцаря даю: все беды в Обетованном от баб.

ГЛАВА XI

Океан — Лэфлиенн (западный материк Обетованного). Земли тауриллиан

Он не думал, что сможет испытывать боль — какую угодно — после смерти Фиенни. В нём выгорело столько всего, что это на самом деле казалось нереальным, в чём-то даже смешным. По-настоящему больно ему не бывало очень долго. Наверное, поэтому он мало чего боялся и творил со своей жизнью всякие несуразности.

Но теперь Альену было больно — очень примитивно, как любому смертному. Тело болело от гнувшей его, разрывавшей изнутри магии, а душа — от тоски по Бадвагуру и вины перед ним.

И Фиенни (как причина боли) тоже никуда не делся, разумеется. Иногда Альен думал, что уж эта пытка явно кончится только с последним вздохом — в такие моменты его настигала истерически-весёлая обречённость.