Клинки императора

– В том-то и дело. Он не сказал. Сказал, что что-то, что я должна увидеть своими глазами. Что это очень важно.

Валин нахмурился.

– Мне это не нравится.

– Еще бы. И все же… если он знает что-то про Юрла, какую-нибудь улику… Тот, кто убил Эми, не обязательно сделал это в оди-ночку.

– Юрл и Анник?

Валин попытался мысленно сопоставить эту неподходящую друг другу пару. У Сами Юрла среди кадетов имелась своя банда прихлебателей, но снайперша никогда к ней не принадлежала.

– Если Балендин обнаружил что-то подобное, – настаивала Лин. – Убийство…

– …он должен идти прямиком в командование.

– За исключением случая, если у него есть причина не делать этого.

Валин испустил глубокий вздох. Он вдруг понял, что устал – и это не была обычная, честная вымотанность, неизбежная после долгого месяца тренировок. Все эти постоянные поиски, догадки, контрдогадки, оглядки через плечо, сомнение и недоверие утомили его до полного отупения. Если одно яблоко оказалось гнилым, следовало предположить, что и остальные тоже с изъяном – но рассуждая так, можно было и умереть с голоду.

– Ну хорошо, – проговорил он, потирая глаза костяшками пальцев. – Но почему он пришел с этим к тебе?

– Может быть, он знает, что мы нашли тело Эми. И знает, что я скорее послушаю его, чем ты.

Валин хмыкнул.

– Спорный вопрос. У тебя характер взрывоопаснее.

– Может быть, он просто ненавидит меня немного меньше, чем тебя. У тебя дар вызывать к себе… неприязнь.

– И что же, после всех этих лет, что Балендин у Юрла на побегушках, теперь он хочет мириться? Бросить сынка атрепа ради того, чтобы дружить с нами?

– Может, и так, – отозвалась Лин. – Уделывать кадетов на ринге – это одно; выследить шлюху и порезать ее на кусочки на чердаке – совсем другое. Может быть, в нем все же есть капелька порядочности.

Впрочем, ее тон говорил, что она не считает это особенно вероятным. Порядочность… Странное слово, когда речь идет о людях, обученных убивать ударом ножа в спину.

– В таком случае мы пойдем вдвоем, и оба посмотрим, что он там такое хочет тебе показать, – решительно сказал Валин. – Если он не против поделиться с одним, может поделиться и с двумя. Обещаю, что выслушаю все, что он скажет.

– Не получится, – ответила Лин. – Это будет завтра утром, во время твоего стрелкового состязания.

Валин выругался.

– Ну хорошо, скажи ему, что мы не сможем посмотреть на это утром.

– Мне кажется, это не вещь, – задумчиво отозвалась Лин. – Мне кажется, это какое-то событие. Он хочет, чтобы я увидела, как Юрл что-то делает.

Валин сжал кулак, потом разжал.

– Где это будет?

Вопрос отозвался горечью у него во рту. Он не доверял Балендину, не доверял этому внезапному приступу чистосердечия. Восемь лет лич подманивал и избивал чуть ли не каждого из кадетов на островах, не считая Сами Юрла и его свиты. Когда была возможность сжульничать, он жульничал. Когда можно было солгать, он лгал. При мысли о том, что Лин должна отправиться куда-то вместе с ним, чтобы смотреть на какое-то тайное действо, у Валина внутри все сжималось. Хотя, конечно, клинок режет обеими сторонами, и если Балендин от природы был предателем, то мог предать и Сами Юрла, точно так же, как любого другого.

– Где? – снова спросил он.

– На Западных Утесах.

Западные Утесы представляли собой кусок бесплодной, пересеченной ущельями территории в северо-западном конце Карша. Несколько колючих кустиков, немного травы, неплохой вид на центр острова; также здесь со стороны океана гнездилось несколько морских птиц, а в скалах можно было найти интересные ракушки, оброненные чайками. Больше ничего интересного здесь не было.

– Что там может быть такого, что он хотел бы тебе показать?

– Именно это я и собираюсь выяснить, – ответила Лин с ноткой раздражения в голосе. Потом добавила, смягчив тон и сжав его руку: – Не беспокойся, Вал. Я возьму с собой боевые клинки и буду осторожна.

Валин медленно выдохнул.

– Там, наверху, ты будешь всего-навсего в миле от стрельбища, – сказал он.

Эта мысль несколько успокоила его: он только сейчас понял, что в глубине души ожидал услышать, что Лин встречается с Балендином в какой-нибудь заброшенной хибаре на Крючке. Разумеется, большой разницы все равно не было – какая-нибудь пакость могла случиться среди утесов точно так же, как и на тесном чердаке. Но все же мысль о том, что Лин по-прежнему останется на Карше, что она будет находиться всего в нескольких минутах быстрого бега от стрельбища, помогла ему расслабить мышцы живота.

– Ну хорошо, – наконец произнес он. – Шаэль свидетель, не доверяю я этому подонку, но и ты тоже далеко не дитя.

Она так и не отняла свою руку, и он внезапно остро ощутил эту мягкую тяжесть, нежное пожатие ее покрытых мозолями пальцев… После ухода Лейта они остались в столовой одни, и в первый раз с того момента, как Лин села рядом с ним на скамью, он посмотрел на нее прямо, пытаясь различить в темноте тонкие черты ее лица.

– Просто я боюсь за тебя, – тихо заключил он. Можно было сказать и больше, гораздо больше, но у него не было подходящих слов.