Клинки Керитона. Трилогия (СИ)

   -- Тебе кажется это смешным? Ты опять улыбаешься.

   -- Не грустным -- факт. Не драматизируй, Огненный. -- Коввил снова улыбнулся и стал в этот момент похож на хорька, отыскавшего лазейку в курятник. -- Или ты думал, что можешь этими сказками меня разжалобить?

   -- Это не сказки!

   -- А если выясниться что это ложь?

   -- Не выяснится, ведь это правда.

   -- Ладно, разберемся. Скажи лучше -- что получили от Ткавела греолы?

   -- Первое, самое простое и предсказуемое -- Уино. Много. Сколько захотят. Ткавел вскрыл вену на левой своей руке и вновь наполнил колодец... и воздух и воду, и даже камни им напитал. Всё.

   -- Зашиби меня Хорбут, -- в насмешливом ужасе вытаращил глаза Коввил, -- если я хоть что-то понимаю. На кой ляд тогда Ткавел эту кашу с сеперомами заварил? Дал бы всем греолам Уино, сколько захотят и делу конец.

   -- Ты вообще слушаешь меня, Воздушный? Ткавел отдал им часть Уино, что тёк по его венам.

   -- Он всемогущ. Думаю, Уино в его венах хватит на десять таких планет как Ганис.

   -- Кстати, именно тогда-то и начали появляться на Ганисе первые маги, отличные от греолов и кану. Уино "от бога Ткавела" отличалось от обычного, того что давал своим светом Сарос, и разумеется, тут же стали появляться существа способные с ним взаимодействовать. Сперва это были звери, наши пееро самые типичные их представители. Потом появились экриал и роал. -- Над трубкой, которую Маан держал в другой руке, волоском поднималась струйка табачного дыма. Сиурт некоторое время в задумчивости смотрел на неё, затем качнул рукой, сизая нить заколыхалась, свиваясь в спираль. -- Да много кто ещё, Воздушный. Нас так много, и все мы разные. Может в том и была одна из великих задумок Ткавела?

   -- Может и так, а может и нет. Он бог, не мы. Ты обо всём этом, откуда знаешь? Не думаю что у Лаара Софегарского такое написано.

   -- Райза нашептала. Я же говорил: провёл исследования.

   -- Какая ещё Райза?

   Маан поднял на друга удивлённый взгляд и на лице того отразилось запоздалое просветление.

   -- Кану? Из Верети?

   -- Она.

   -- Так бы сразу и сказал. Ещё что греолы от Ткавела получили?

   -- Он дал им способность изменяться, не теряя при этом индивидуальности. Это не иллюзия, заметь, и не морок. Они могут изменять себя. Полностью. По-настоящему. Они не скрывают свой подлинный облик, как мы это привыкли делать, а придают телу любую из ранее увиденных форм, внутренне оставаясь самими собой. Ещё он дал им возможность общаться с кархами.

   Коввил сдвинул брови, озадаченно поводил пальцем по мочке правого -- это был привычный для него жест.

   -- Впечатляет. Не много им?

   -- Я тоже так думал, пока не узнал, что у Ткавела было ещё одно условие. Великий Первый захотел примирить греолов с их врагами реикану. Он призвал мятежного Керномахса и вождя реикану -- Ридатиара.

   -- Реикану?

   -- Так называли себя, вставшие на сторону Триждырождённого кану. "Реин" -- тьма по кануански.

   -- Да-да я помню. Почему только их позвали? Ты говорил, что на стороне Триждырождённого воевали и люди и другие сэрдо.

   -- Я не знаю, почему так было, смею лишь предположить, что Ткавел посчитал реикану единственными достойными внимания. Возможно, на людей и сэрдо он наложил другие ограничения, а может их так потрепало в Битве Двух Столетий, что и разговаривать толком было не с кем.

   -- Как Ткавел собирался примирить их? Ведь эти воины, реикану, сэрдо, люди, бились с греолами насмерть. И он ожидал, что в одночасье у них проснётся братская любовь? О чём он думал?

   -- Он бог. Сказал, что так будет и так стало. Никто не посмел ему возразить. Это лишний раз заставляет меня усомниться в том, что Ткавел, бывает добр без выгоды для себя. Если боги говорят о благе, они имеют в виду только собственное благо и ничего больше.

   -- Что это, Огненный? Я слышу в твоих речах шипящую злобу. "Да ты бунтарь глашатай смерти, предтеча гибели богов...", -- продекламировал Коввил кого-то из классиков.

   -- "И снова смех в твоих речах я слышу..." -- поддержал его поэтический порыв Маан, но тут же перешел к прозе: -- Справедливость не есть удел богов, Воздушный. Абсолют и совершенство их идеалы, а они в равновесии. У каждой птицы два крыла, и они направлены в разные стороны. Когда одно указывает на север, другое обязательно смотрит на юг. Как нет птицы, которая сможет лететь на одном крыле, так и нет на Ганисе существа, в котором светлое начало не уживалось бы с тёмным.

   -- А когда птица сидит? Можешь не отвечать, этот вопрос не к тебе -- к вечности. И ответа на него я не получу никогда. И всё-таки, как мне кажется, ты не объективно оцениваешь деяния Великого Бога Ткавела, как ни как, а чтобы спасти греолов он отдал часть Уино питающего его собственное тело. Это ли не акт человеколюбия! А ты оказывается еретик.

   -- Я не подданный Зарокийской Империи, -- рассеянно возразил Маан. -- И я не подвластен суду Текантула и буду выражать своё отношения к богам как того пожелаю.

   -- Прости, -- Коввил подался вперёд и в знак извинения похлопал друга по коленке, -- что было дальше, рассказывай.

   -- Дальше всё просто: реикану простили, но обозначили территорию, на которой они должны жить.

   -- Шургэт?