Клинки надежды

Капитан – значит, ротмистр. Красивый… Но Ольге один гусар действительно казался теперь красавцем, и она была уверена, что ее взгляды разделяют все.

Спрашивать дальше Ольга не стала. Он пришел и ждет, живой, невредимый, так что еще надо?

Она не шла, а летела, и лишь у самой двери в гостиную приостановилась, постаралась принять приличествующий девушке вид. Такой, которому ее учили.

Щеки раскраснелись не то от смущения, не то от волнения, но внутрь Ольга вошла плавно и медленно, чтобы не сказать, величественно, хотя хотелось – ворваться.

Вошла и застыла. Из кресла навстречу ей, как всегда, щеголеватый и эффектный, поднялся Либченко.

– Вы?

– Конечно же я, несравненная Ольга Васильевна! Ваш верный поклонник у ваших ног! Или вы ждали кого-то другого?

В последнюю фразу капитан попытался вложить ревнивые нотки.

Все-таки капитан, а не ротмистр! Хотя и у того и у другого практически одинаковые беззвездные погоны.

– Во всяком случае, вас я не ждала, – может, чуть резко ответила девушка.

– Почему же? Разве я когда-нибудь изменял вашему милому образу? – Либченко словно бы не заметил реакции Ольги.

– Помнится, покойный полковник Мандрыка старался не покидать территорию школы без особой необходимости. А вас, кажется, можно поздравить с назначением на более высокую должность? – с оттенком язвительности напомнила Ольга.

Капитан на самом деле всегда старательно играл роль ее пылкого поклонника. А может, и не играл.

Обычно девушки переоценивают свою внешность и оказываемое на окружающих впечатление, но Ольга была действительно хороша, и многие мужчины смотрели на нее с искренним восхищением. Почему бы не предположить, что и курсовой офицер испытывал к девушке то же чувство?

Ольга тоже если и не заигрывала с ним раньше, то порою кокетничала без задней мысли.

Где ж найти девушку, которой будет неприятно мужское внимание, если оно не переходит известных приличий? Притом что Либченко, с одной стороны, был ей все-таки неприятен. Вокруг война, мужчины на фронте, дядя в первый же день надел мундир, а тут здоровый офицер сидит в тылу и учит других воевать. Тому, чем сам заниматься не пробовал…

При малейшем намеке на это Либченко немедленно начинал сетовать, что начальство ни в какую не отпускает его из школы. Мол, он необходим на этом посту, и вообще, фронту требуется хорошо обученное пополнение, поэтому подготовка юнкеров не менее важна для победы, чем отбитие у неприятеля какой-нибудь безымянной горки.

У капитана был определенный дар убеждения, только проходило совсем немного времени, и те же вопросы всплывали перед Ольгой опять. Понятно, когда воспитанием занимаются искалеченные Мандрыка и Кузьмин, но пышущий здоровьем Либченко…

Сейчас же дело было даже не в прежней легкой неприязни. Вот он сидит, холеный и какой-то обтекаемый, в то время как другие в который раз рискуют жизнью!

– Решили, что больше возглавить школу некому. – Либченко развел руками. Мол, я бы с радостью отказался, но долг… – И потом, Ольга Васильевна, разве существует в мире более уважительная причина, чем желание повидать вас? Клянусь святостью носимых мной погон, никто и никогда не сможет остановить меня на дороге к вам!

Ах, если бы эти же слова сказал другой!

Только все равно слышать это было приятно.

– Это вам! – Усиливая эффект фразы, Либченко несколько картинным жестом указал на стол.

На столе в вазе стоял роскошный букет роз. Нежно-розовых, приличествующих для подарка девушке.

– Спасибо, – уже без тени язвительности поблагодарила Ольга.

– Не за что, Ольга Васильевна, не за что.

– Где вы их достали? – Букет был прекрасным, и действительно казалось чудом, что где-то еще может быть подобная красота.

– Какая разница? Мне главное – порадовать вас! – Либченко склонил голову в поклоне, поэтому красноватый отблеск в его глазах остался незамеченным.

Когда он выпрямился, глаза уже приняли нормальный цвет.

– Садитесь, – кивнула Ольга и села сама.

В кресло, так, чтобы кавалер не смог сесть рядом.

Либченко приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент в гостиной появилась Маша.

– С вашего позволения… – Горничная зажгла свечи в подсвечниках.

Перебои с электричеством начались с самого начала революции, сейчас же горящая лампочка казалась чудом.

– Настасья Петровна велела передать, что через полчаса в столовую будет подан чай.

– Спасибо, Маша.

Горничная ушла. Свет свечей пришелся кстати. Вечер за окном уже старательно вступал в права, и в доме становилось темновато.

– Как вам служится в новой должности? – вполне по-светски осведомилась Ольга.

– И не говорите, Ольга Васильевна, не говорите. В прежние времена был бы рад, а сейчас… – Капитан многозначительно развел руками.

– Что так? Боитесь не справиться?